Верь, люби, живи! (сборник) - стр. 13

– Я родился в Москве, – осторожно начал Влад. – В семье генерала...

– Не молчите, рассказывайте, нам очень интересно, – мягко подтолкнула к продолжению разговора женщина. – Мне кажется, мы с вами теперь будем часто видеться, так что хочется о вас узнать что-то.

– Моя мама умерла, когда мне было двенадцать лет, – с трудом произнес юноша.

– Боже! Как я сочувствую вам! Какое несчастье – в таком юном возрасте потерять мать! – запричитала женщина. – А ваш отец где? Он тоже здесь, в Виннице?

– Нет, мой отец остался в Москве, а я приехал сюда.

– Да как же он вас отпустил?

– А он и не отпускал. – Влад потупил взор. – Я сбежал из дома.

За столом возникло молчание. Затронутая тема была очень щекотливой, поэтому профессор с женой не знали, как и что можно сейчас сказать. Через некоторое время Берта Марковна все-таки произнесла:

– Влад, вы меня простите, я не знаю, что у вас произошло с отцом, поэтому оценку услышанному давать не буду. Но скажу как мать и как женщина: ваш отец очень переживает, даже если этого не показывает. Я бы вам посоветовала хотя бы иногда звонить ему, потому что его сердце разрывается от тоски.

Влад покраснел и уставился в чашку. Слова женщины больно ранили его – с того памятного звонка он так ни разу и не связался с отцом, то есть целых три месяца. «Надо папе позвонить, – решил младший Никольский. – Он даже не знает, что со мной случилось».

Вечером молодой человек зашел на почту и набрал до боли знакомый номер телефона. Трубку взяла какая-то девушка.

– Алло? Говорите! Я не слышу вас!

Влад никак не ожидал услышать женский голос, поэтому опешил. Он долго слушал незнакомые интонации, но не смог произнести ни слова. Наконец он тяжело повесил трубку и отправился домой, где ждала его Оксана.

Прошло три месяца. Влад блестяще сдал вступительные экзамены и теперь учился на дневном отделении местного педагогического института. Несмотря на то что французский язык молодому человеку давался очень легко и он быстро стал одним из лучших студентов на курсе, три раза в неделю он все равно приходил к Семену Аркадьевичу и Берте Марковне. Пожилая чета с любовью называла молодого человека «сынок» и с радостью проводила с ним время. Профессор стал заниматься языком с Владом бесплатно – ему не нужны были его деньги, ему просто нравился этот умный, интеллигентный и вежливый мальчик, который в семнадцать лет оказался один в чужом городе, получил увечье, но не пропал, не опустился, а выдержал, справился...

– Ты словно лучик света, – говорила Берта Марковна, гладя светлые волосы Влада. – Ты такой красивый.

– Да, только одет ужасно, – вдруг вмешался в разговор Семен Аркадьевич. – Ну где это видано, чтобы студенты-первокурсники так ходили?

– У нас все на курсе одинаково одеты, – сказал молодой человек, но все же внимательно осмотрел себя со всех сторон, чтобы понять, что именно так не понравилось его любимому профессору.

– И ты считаешь, что это нормально? – насмешливо поинтересовался тот.

– Что именно? – не понял Влад.

– Что вы все одеты одинаково. И ладно бы, если хорошо и стильно, так ведь нет: брюки ремнем стянуты, карманы топорщатся, у свитера ворот растянут. Так молодым людям одеваться нельзя, это просто преступление по отношению к себе.

– Семен Аркадьевич, так ведь на стипендию мою особо ничего не купишь, и так мне Оксана помогает очень, – стал оправдываться молодой человек. – Да и потом, в универмагах не так часто бывает что-то.