Венская партия - стр. 22

Когда экипаж остановился перед четырёхэтажным домом с кариатидами у входа, он буркнул:

– Приехали.

Войдя в парадное, секретарь по-немецки пояснил привратнику, что теперь в квартире господина Шидловского будет жительствовать другой русский дипломат – господин Ардашев. Горничная вновь может приходить и убирать.

– Прошу сегодня же поменять постельное бельё и взять мои вещи в стирку, – вмешался в разговор Клим.

– Не волнуйтесь, сударь. Всё сделаем, – заверил уже немолодой полный консьерж с бритым лицом, частично покрытым бакенбардами-селёдками.

На втором этаже у квартиры № 5 Меняйло сорвал наклеенную на дверной косяк полоску бумаги, скреплённую на стыке сургучной печатью, и, отворив дверь, сказал:

– Тут три комнаты, окна выходят на улицу, но всегда тихо и спокойно. Есть ватерклозет и ванна.

– Нельзя ли поменять замок на входной двери?

– Я велю привратнику сделать это к вашему возвращению.

– Нет, это надобно исполнить сегодня же.

– Вы мне приказываете?

– Ни в коей мере. Я прошу вас об этом.

– Хорошо, но вы располагайтесь, а я поехал за билетами. Через час вернусь.

– Благодарю вас, Адам Михайлович. Вы очень любезны. Простите за причинённое вам беспокойство.

– Чего уж там, – с подобревшим взглядом, вымолвил секретарь и спросил: – А вы, часом, не родственником приходитесь Родиону Константиновичу?

– Нет, а с чего вы взяли?

– Меня впервые посылают за билетом для вновь прибывшего служащего.

– Я и не думал лично вас обременять, это была идея посла.

– Так, может, тогда вы сами и смотаетесь? Экипаж у входа. А я бы пока вещички Шидловского собрал, а? А если князь спросит, скажете ему, что за билетом я ездил, хорошо? – с масляной улыбкой пролепетал секретарь и шагнул в переднюю, будто Ардашев уже согласился.

Маска вежливости мгновенно слетела с лица Клима, и он, глядя в глаза собеседнику, проронил:

– Не думаю, что мне надлежит начинать исполнение служебных обязанностей с вранья. Да и вас ложь не украсит.

– Как будет угодно, сударь, – сквозь зубы процедил Меняйло и, пятясь назад, удалился.

Клим начал осмотр квартиры с передней. Он включил свет, и вспыхнула лампочка Эдисона. Обследовав карманы сюртука, плаща и пальто, новый жилец повертел в руках головные уборы и протряс всю обувь. Трости – одна с набалдашником, а другая с ручкой в виде гусиной головы – никак не разбирались и пустых полостей внутри не имели. Ардашев примерил на себя чужой сюртук. Оказалось, что он с Аким Акимовичем был одного роста и схожей комплекции. Обувь тоже была того же размера, что и у него. Правда, Шидловский слегка косолапил на левую ногу, отчего левый каблук был сильнее стёрт, чем правый.

Дипломат прошёл в гостиную. Скрипел под ногами натёртый до блеска паркет. Предыдущий жилец отличался сугубой аккуратностью, несвойственной холостяку. Здесь нельзя было отыскать ни одной брошенной вещи. Правда, и мебели было немного: диван, деревянное кресло и письменный стол с дешёвой чернильницей и пером на держателе, каменный стакан с остро заточенными карандашами и футляр для очков. Пепельница из малахита и спичечница свидетельствовали, что постоялец был большим любителем портить свои лёгкие. Два ящика стола и дверца оказались запертыми. Ключей Ардашев не нашёл. «Всё правильно, – подумал он, – если бы они были вставлены в замки, то какой был бы тогда от них прок?»