Венец Прямиславы - стр. 40

– На заре и поедем! – подбодрил его Ростислав. – Коня тебе дам хорошего, отцу Тургебек, родич матери, в подарок прислал. Для себя вел заводного, да с тобой поделюсь, для хорошего человека не жалко.

Милюта рад был принять его предложение, но наутро, хоть ему и казалось, что он чувствует себя хорошо, при первой же попытке сесть на коня весь мир вдруг резко опрокинулся влево, и он свалился на траву, как куль. Под сдержанные смешки отроков его подняли и посадили обратно, но воевода снова покачнулся и опять упал, теперь уже в предупредительно подставленные руки.

– Голову зашиб, сердешный! – пожалел его старый оружник, Некрутич. – Дня три-четыре полежать бы ему.

– Ну, оставайся-ка с ним пока! – решил Ростислав. – Ждать нам некогда. Бери Воронца и Сновида, втроем донесете его до той веси, что вчера проезжали. Устройте, велите ходить за ним, на-ко вот… – Княжич развязал кошель и вытряхнул на ладонь пару серебряных монеток. – С нами ему не ехать, так не бросать же человека в чистом поле. А как справитесь, так и догоняйте.

Милюта во время этого разговора сидел на траве, сжимая голову руками: ему не терпелось ехать за своим князем, но голова так кружилась, что он едва понимал, где небо, где земля. Ни верхом, ни пешком он передвигаться не имел сил, а стать обузой войску, идущему на помощь Вячеславу, старый воевода не мог себе позволить.

– Бог милостив, здоров еще будешь! – утешал его Некрутич, когда перемышльское войско тронулось в путь. – Ты тоже, боярин, не молоденький, повоевал на своем веку. Кто, говоришь, приложил-то тебя так?

Вскоре после полудня Ростислав с дружиной был уже перед Ивлянкой – к изумлению и ужасу всех его обитателей. Помня, что должен оберегать свою добычу как от отца, так и от мужа, сотник Мирон мог только схватиться за бесталанную голову: кони пасутся на лугу, спасаться бегством затруднительно, а сражаться двумя десятками мечей против двух тысяч – глупо. Положившись на Бога и на свое испытанное умение со всеми ладить, Мирон велел не закрывать ворота княжьего двора и даже сам встретил нежданных гостей перед крыльцом. Половецкая внешность ехавшего во главе ничего ему не сказала (как и женщинам, смотревшим из окошка терема), но русский облик остальных убедил в том, что это, по крайней мере, не набег поганых.

– Это и есть село Ивлянка? – Въезжая во двор, половец сразу выбрал взглядом Мирона и обратился к нему. – Здесь Вячеслав?

– Откуда Вячеславу быть, когда тут хозяин – Юрий Ярославич? – справедливо заметил Мирон. – А вы-то кто будете, добрые люди?

– Я – Ростислав, сын Володаря перемышльского. Знаю, что это земля Юрия, но его тесть Вячеслав обещал меня здесь ждать.

– Уехал он, княже. Уж второй день как в Туров уехал.

– Что же он меня не дождался? – удивился Ростислав, не сходя с коня. – Ты из его дружины? Не передал ли он мне что-нибудь?

– Сам-то я, княже, его не видел, – уклончиво ответил Мирон, первой заботой которого значилось спровадить ненужных гостей, – а говорят, что приехали к нему из Турова люди и сказали, что Туров в своей измене раскаялся и готов Вячеславу ворота открыть. Вот он и поехал. Только кто же знает, как оно там сложится? Оставить ему здесь было некого, но, видно, если бы мог, то просил бы тебя скорее вслед за ним ехать. Может, пока он доберется, Туров опять передумает или Юрий откуда-нибудь помощь получит. Словом, твое войско никак лишним не будет.