Венец Фемиды - стр. 15
Нашел телефоны – 103, 102 и еще парочку номеров.
Вдох-выдох, вдо-ох-вы-ы-ыдох…
Собравшись с духом, позвонил.
В Бюро несчастных случаев Агата не числилась ни среди живых (жертв ДТП и иных несчастных случаев), ни среди мертвых.
В больницах пациент с таким именем не обнаружился.
Это чуть-чуть утешало.
По номеру 102 он сообщил о пропаже человека. Ему предложили подойти в отделение лично, написать заявление, и Руслан обрадовался: хоть какое-то осмысленное действие – все лучше, чем психовать в одиночестве дома. Взял паспорт, фотографию Агаты и отправился в полицию. Там его заверили, что меры будут приняты немедленно. «Среди населения существует ошибочное мнение, что мы начинаем искать пропавших людей только на третьи сутки. Это не так. Мы начнем поиски вашей невесты (так Руслан назвал Агату) незамедлительно!»
Однако на вопрос, когда именно, дежурный лишь повторил: «Незамедлительно».
Оставалось только ждать.
Вернувшись домой, Руслан прилег на диван, прикрыл глаза. Не в надежде заснуть, нет – чтобы ничего не видеть. Не слышать, не думать.
Да куда там! Всплыли в памяти строчки, настолько поразившие своей экспрессивной мощью в юности, что Руслан их запомнил наизусть:
Да, именно так! Руслан вскочил и принялся ходить по комнате: от двери к окну, от стены к стене, пытаясь утихомирить скачущие нервы.
Стало еще хуже.
Не в силах больше полосовать тесное пространство квартиры, он вышел на улицу и бесцельно шагал почти до утра, каждые полчаса набирая номер Агаты. Понимал, что бесполезно: если бы могла, сама бы позвонила, – но надежда была сильнее рассудка.
Когда стрелки проскочили отметку пять, Руслан вернулся домой. Он отмотал по пустым ночным тротуарам километров пятнадцать, а то и больше, и теперь тело настоятельно требовало отдыха.
Едва умывшись, он рухнул на кровать и забылся мрачным сном, как в тине утонул. Утонул, пропал, ушел на вязкое илистое дно. Но туда, по крайней мере, не пробивались ни колющие мысли, ни душная тревога.
…И вдруг на темно-темно-сером фоне очертился черный-черный силуэт. Мужской. А через секунду под потолком вспыхнул яркий свет, ужалив глаза.
Я зажмурилась, но испугаться не успела. Мой мозг примитивно обрадовался существованию света. А когда мужчина произнес: «Ну здравствуй, Агата», – мозг обрадовался тому, что в мире существуют звуки.
И лишь несколькими секундами позже он принялся соображать. Впрочем, ничего гениального не выдал. Лишь констатировал банальность: «Агата, тебя заперли в каком-то темном помещении, и сейчас ты узнаешь, кто и зачем. Потому что сюда пришел как раз тот человек, который это сделал».
– Здрасте, – ответила я, прикрывая глаза ладонью. – А свет можно приглушить?
Мужчина издал короткий смешок, сунул руку куда-то вбок, и интенсивность освещения плавно понизилась.
Я выглянула из-под ладони. Передо мной стоял плотный высокий мужик – таких называют «верзила» – лет сорока пяти. Загорелый, коротко стриженный, волосы с легкой проседью. В серых джинсах, в серой же, на полтона светлее, рубашке с закатанными рукавами. Глаза тоже серые. Обычные, никакого там стального оттенка, как пишут в романах, я не приметила. Лицо простое. Симпатичное. Пожалуй, неглупое. Не то чтоб доброе, но и не злое. Усталое. Понятно, он не огород полдня копал – нет, это усталость экзистенциальная. Плод разочарований и ошибок.