Великолепная маркиза - стр. 22
Герцог Нивернейский по-прежнему жил в своем роскошном особняке, когда-то принадлежавшем Кончини, флорентийскому авантюристу, ставшему благодаря Марии Медичи маршалом д'Анкром, позже казненному по приказу юного Людовика XIII.
Миновав церковь, кабриолет свернул на улицу Турнон, и Сильвен как раз подъехал к воротам, ведущим к особняку, когда путь им преградил гвардеец с трубкой в зубах.
– И куда это ты, парень, направляешься? – лениво поинтересовался он.
– Ясное дело – куда?! Я везу дам к монсень… к гражданину Нивернейскому. А ты что здесь делаешь? Я надеюсь, с хозяином дома ничего плохого не случилось?
– Плохого? А я здесь для чего? Ты что, смеешься? Объясняю, – гвардеец вынул погасшую трубку изо рта. – Гражданин Нивернейский – хитрая бестия. Он сообразил, что, пустив на постой Национальную гвардию, он обеспечит себе надежную охрану. И к тому же он нас содержит совсем неплохо! Храбрый старикан! Мы его любим…
– Мы тоже, – ответил Сильвен. – В кабриолете госпо… гражданка, которая хотела бы узнать о его здоровье и которой хотелось бы его увидеть.
– Я-то ничего не имею против. Что касается здоровья, гражданин Нивернейский себя чувствует вполне прилично. А вот насчет визита… Старика нет дома!
– Как это нет дома? – не удержалась от восклицания Анна-Лаура. – Ведь он болен!
Гвардеец гулко расхохотался:
– Болен? Для больного он что-то слишком резво собрался, когда за ним пришли.
Анна-Лаура встревожилась не на шутку. Она тут же вообразила худшее.
– А вы не могли бы сказать, кто именно за ним пришел? – Она ждала, что услышит в ответ «местные революционеры», и нервничала, ожидая, пока гвардеец раскурит трубку. – Прошу вас, скажите мне, кто за ним пришел?
Вместо ответа гвардеец наградил ее насмешливым взглядом и выдохнул струю дыма:
– Не стоит так волноваться, гражданка! Он всего лишь перешел на другую сторону улицы. За ним пришел человек, находящийся в услужении у… Э, постойте-ка, вон он возвращается!
И действительно. Анна-Лаура, вышедшая из экипажа, заметила фигуру в черном, пересекающую по диагонали улицу Турнон. Напудренный парик герцога прикрывала старого фасона треуголка, и он размахивал тростью, явно радуясь чему-то. Он заметил молодую женщину и поспешил к ней.
– Наконец-то вы вернулись, моя дорогая девочка! Благодарение богу! Я так о вас беспокоился!
– Мой дорогой герцог, наверное, только вы один и волновались. Жосс нисколько не тревожился и…
– Ну-ка, ну-ка, – вмешался гвардеец. – Все эти ваши герцоги, маркизы и все такое прочее, такого лучше на улице не говорить. Зайдите-ка вы в дом.
Герцог Нивернейский улыбнулся. Улыбка разительно молодила его. В семьдесят шесть лет у него было отменное здоровье. Его красивое лицо – в семье Манчини красота передавалась из поколения в поколение – с тонкими чертами и высоким лбом пощадили годы. А перенесенные страдания смягчили высокомерное выражение.
– Септим, мой друг, вы как всегда правы! Идемте, дорогая моя!
И по-дружески взяв под руку молодую женщину, герцог повел Анну-Лауру к подъезду особняка. Маркиза с удивлением обнаружила, что герцог занимает теперь только несколько комнат. На пороге их встретил слуга, ровесник герцога, и взял у хозяина шляпу, перчатки и трость.
– Что вы сделали с остальными комнатами? – обратилась к герцогу молодая женщина, давно не бывавшая на улице Турнон.