Великий Уравнитель - стр. 17
– Я не курю и «колу» не пью. А ты… Ты ведь Петр? Лучше это… С компом мне поможешь. Лагает по-страшному, а Бахти говорил, ты в этом сечешь.
– Ну, немного…
– Вот и ладушки.
Словом, умел Вано говорить с народом. И ведь ничего суперумного не произносил, но получалось так, что его слушали. Я потом много всего разного про это передумал – и про кулаки, как главный аргумент, и про то, что, может, он изначально не боялся озвучивать простые вещи. Все же кругом кривлялись, ехидничали, а он просто говорил, как есть. Ну, и смотрел, конечно, по-особенному. Типа, кто не верит, придется поверить. Потому что два раза не повторяю.
Он и впрямь языком зря не молол. Иногда даже задумывался надолго, прежде чем что-то сказать. И никто ведь не называл его тугодумом! Тем более что рожденная в итоге фраза получалась короткой, емкой и по делу. Да что там! Даже умница Макс так не умел…
Небрежно толкая перед собой тележку, Бахти убрел в парковую тьму. Его проводили сочувствующими взглядами.
– Ништяк, дойдет.
– Дойдет и не вернется…
– Хорош, каркать, – Вано отряхнул руки. – И дойдет, и вернется.
– А колготки мне кто зашивать будет? – обиженно прогудела Васёна. Вроде девчонка, а голосок, как у паровоза. – Колено разбил, колготки порвал.
– Хочешь, зашью, – хмыкнул Вано.
– Знаю, как ты зашьешь.
– А чего? Нормальную заплату прилеплю. Я на свои штаны сто таких заплат ставил.
– Оно и видно…
– Да плюнь! Можно вовсе не зашивать. Сейчас мода такая – дыры носить на коленях. Бритвочками специально режут. А у тебя уже все готово, вторую еще порвать – и будешь самая модная!
– Совсем рухнулся? Это же колготки!..
Вано, впрочем, уже ее не слушал, он наконец-то разглядел меня.
– Петручио, наконец-то! Куда пропал-то?
Я торопливо шагнул под свет фонарей.
– Так это… Тута я.
– Тута-анюта… Спрятался как мышь. Я здесь бегаю, вагонетки таскаю – прямо как этот… Кули китайский, а тебя все нет и нет.
– Кули? – Димон громко фыркнул. – Кули или кули?
– Это, типа, кулича, что ли? – поддакнул Лешик. Им явно не терпелось снова поржать, Но Вано остудил их пыл.
– Мотай на ус, олухи, – он чуть покривился. – Кули – это по-нашему гастарбайтеры, только в прошлые времена их из китайцев да индийцев набирали. Кто грузчиком ишачил, а кто в рикши подавался.
Я поневоле ощутил гордость. Про кули-то это я ему однажды рассказал. Когда поисковики на компе настраивал. Я уже тогда знал, что Вано ни читать, ни зубрить, ой, как не любит, а вот слушает с удовольствием. Прямо как малыш из детского сада. Я даже подумал – может, ему сказок никто никогда не читал? В детстве, значит. Вот и образовалась лакуна. Этакая вакуумная пробка…
Тем временем Вано сграбастал меня своей лапищей, похлопал по спине, торкнул кулачищем под дых, но у меня ж там книжка, ха! Так что я и виду не показал. Впрочем, он тоже ничего не заметил. Вместо этого утерся и сплюнул в сторону.
– Во, курица! Песком швырнула, до сих пор на зубах скрипит.
– Васёна, что ли? – поинтересовался Геныч.
– Да Цапля! Курица эта!
– Так цапля или курица? – пошутил Лешик.
Вано с готовностью хмыкнул над словесной шарадой.
– А я знаю? Их там две было!
– Я тебе это запомню! – обиженно возмутилась Васёна. Опираясь на руку Цапли, она кое-как подхромала к лавочке.
– Нормалевич, Вано! – гаркнул Димон. – Курица – не птица, цапля – не человек!