Великий Сталин - стр. 64
А вот актив журналов «РАПП» и «Литература и искусство»: Ральцевич, Гурштейн, Кронман, Аптекарь, Усиевич, Бочачер, Зивельчинская, Мессер, Альтман, Нусинов, Шупак…
Журнал «Огонёк» начинали Михаил Кольцов-Фридлянд, ещё один Фридлянд – фотограф и фотограф Шайхет.
Уже в 1928 году Габор даёт в журнале «Прожектор» очерк из Берлина с названием «В лагере врага»… А этот «враг» вот-вот начнёт поставлять в СССР оборудование для промышленных гигантов первой пятилетки.
И пишут о Западной Европе Иоффе, Юст, Кушнер, Альский.
Возможно, кого-то утомили эти перечни… Но как же утомляла многих в те годы эта комариная возня вокруг жизни и литературы, создаваемой талантом Маяковского, Шолохова, Твардовского, Тихонова, Булгакова, Федина, Толстого, Гайдара, Ильфа и Петрова, Леонида Соболева, Багрицкого…
Среди делегатов Первого Всесоюзного Съезда советских писателей из 582 делегатов русских было 243 человека… Из них великороссов – 201, украинцев – 25, белорусов – 17. Евреев насчитывалось 113 человек.
А Московская делегация выглядела вообще хоть куда: из 175 делегатов великороссов – 91, белорусов – 1, украинцев – 1, евреев – 57.
Белорус Франциск Скорина и великоросс Иван Фёдоров явно промахнулись, занимаясь первопечатным делом на русском языке. Вернее было бы сразу осваивать идиш… Ибо к тридцатым годам двадцатого века нация Пушкина и Шевченко статистически пасовала перед литературными наследниками Шолом-Алейхема в десятки раз.
Вот кто создавал атмосферу нетерпимости и местечковости, мелкой групповой возни и группового же, фракционного попустительства «своим». Вот тот слой, который мельтешил вокруг дела, а не делал его. В конце двадцатых и начале тридцатых годов так было не только в литературе, но и в политике. Травили не только Булгакова, но и Сталина. Позднее многие из тех, кто его травил, будут славословить его так, что даже направление кое-кого на лесоповал не умеряло иудиного «восхищения» оставшихся…
Заболевающий нарком иностранных дел Чичерин в 1929 году уже отошёл от дел, точнее – его от них оттеснили, даром что Сталин считал, что Чичерина надо оставить, даже если он будет работать по два часа.
22 марта 1929 года Чичерин пишет Сталину из-за границы:
«Когда я сейчас пишу вам, вспоминаю Ройземана (член Президиума ЦКК с 1924 года. – С.К.), Литвинова (будущий преемник Чичерина Меер Валлах. – С.К.), Мифа (деятель Коминтерна Фортус. – С.К.), у меня сразу обостряются боли. Если вместо хороших работников нам навяжут учеников Ломинадзе, Шацкина, Семенова (заведующий издательством «Правда». – С.К.), я могу быть лишь за тысячу верст…»
И весь этот последний перечень относится к молодой гвардии троцкизма. В 1927 году выражался Чичерин и так: «Что же это делается! Проституированный Наркоминдел! Хулиганизированный Коминтерн! Зиновьевцы руководят делами». Это – взгляд на ситуацию изнутри глазами знающего человека. Не Сталин, а Троцкий, Зиновьев и их ярые приверженцы делали невозможными нормальные рабочие дискуссии о том, как лучше строить страну, а не ввергать её во внешние и внутренние авантюры.
И не жажда власти, не нетерпимость, а законное чувство занятого по горло практической работой человека заставляло Сталина писать Молотову в июле 1929 года:
«Статьи Стэна и Шацкина – это либо глупость редакции «Комсомольской правды», либо прямой вызов Центральному Комитету партии. Называть подчинение комсомольцев (а значит, и членов партии) генеральной линии партии «службизмом» – значит призывать к пересмотру генеральной линии партии, к расшатке железной дисциплины, к превращению партии в дискуссионный клуб. С этого начал свою «работу» Троцкий. От этой же печки танцевал Зиновьев. Этот же путь избрал себе Бухарин. На этот путь становится и группа Шацкина – Авербаха – Стэна – Ломинадзе. Пора призвать к порядку эту группу, сбивающуюся на путь мелкобуржуазного (троцкистского) радикализма, так как только таким образом можно будет выправить этих молодых товарищей и сохранить их для партии».