Великий полдень. Роман - стр. 44
– Ты ее подкинул? – поинтересовался Косточка у дяди Володи.
– Это решил Папа, – с ударением сказала Мама.
– Ладно, – махнул рукой Косточка, – когда еще это будет! Пока все подготовят, все устроят. Наверное, только осенью или даже на следующий год…
– Нет, – покачал головой дядя Володя.
– Как нет? – поднял брови мальчик. – А когда же?
– Папа распорядился, чтобы пансион открылся сразу после зимних каникул. То есть через неделю.
– Ах, черт! – вырвалось у Косточки. – Неужели так скоро!
– Какая тебе разница? Мы с Папой сделаем для этого все возможное, – заверила Мама.
– Где же мы будем жить?
– До тех пор, пока не выстроят отдельный зимний флигель и специальные корпуса, поживете здесь, в особняке.
– Ага, – медленно проговорил Косточка, – прекрасно. Очень хорошо придумано: концлагерь для собственных детей. Хунта. Значит, мы теперь в застенке. Понятно.
– Ничего, – усмехнулась Мама, – тебе только на пользу.
– Ну да, ну да, – гримасничая передразнил Косточка, – природа, чистый воздух…
После ужина Наташа с Мамой удалились на ее половину. У них были свои дела. Наши старички, как и собирались, уселись у камина за картами. Во дворе блеснул свет фар. Это Майя с Альгой взяли из Папиного гаража автомобиль и, не прощаясь, исчезли. Я понимал, что им, должно быть, не терпелось осмотреть новые апартаменты, которые Папа приготовил для «любимой доченьки» в Москве. Что и говорить, мне тоже ужасно хотелось улизнуть, но не мог же я бросить Александра в одиночестве: Наташа решила остаться в гостях у Мамы до завтра и категорически воспротивилась, чтобы мы с Александром уехали вдвоем.
В меру своих сил я пытался подбодрить Александра, но он по-прежнему хмурился и предпочитал отмалчиваться. С полчаса я просидел с ним перед телевизором, а затем он демонстративно отправился спать.
– Хочешь я тебе что-нибудь почитаю? – предложил я. – Или просто посижу рядом, пока не заснешь?
Александр покачал головой и отвернулся к стене. Я уже выходил из комнаты, когда он грустно сказал:
– Косточка меня ненавидит.
– Ну вот, ты скажешь! – воскликнул я, обернувшись.
– Да, ненавидит, – повторил сын. – Ты его не знаешь.
– Это я-то его не знаю? Да я его с рождения знаю. Так же, как и тебя, мой милый. Вы у меня оба на коленках выросли.
– Это ничего не значит. Зачем ты с ним так разговаривал? Зачем за ужином спорил? Он не любит, когда с ним спорят.
– Наоборот, – возразил я, – все заметили, что ему хочется поспорить, доказать, что он взрослый.
– Вот видишь, – сказал Александр, поворачиваясь ко мне, – я же говорю, ты его не знаешь и ничего не понимаешь.
– Неужели? – спросил я, присаживаясь на кровать. – Ну-ка, давай рассказывай. В чем там у вас дело?
– Косточка никогда никому ничего не доказывает, папочка. Запомни. И он не изображает из себя взрослого. И вообще не хочет быть взрослым. Он сам по себе.
– Удивительно! Мне казалось, все дети мечтают поскорее вырасти, стать взрослыми.
– Нет, не все. Он не хочет. И я тоже не хочу.
– А! Наверное вы просто не желаете быть похожими на нас, на своих родителей. Не хотите быть такими, как мы. Так, кажется, рассуждал дядя Володя? Ну что ж, это вполне закономерно. Мы – глупые, несправедливые. Что ж, пожалуй… Когда вы вырастете, будете гораздо лучше нас. Это закон природы.
– Нет, папочка, ты опять ничего не понимаешь, – безнадежно проговорил Александр.