Великий обман. Чужестранцы в стране большевиков - стр. 9

Легче всего ему было общаться с зарубежными единомышленниками. Восемьдесят делегатов из одиннадцати стран, приехавших на празднование десятой годовщины Октябрьской революции, разговаривали со Сталиным 5 ноября 1927 года на протяжении шести часов. На их вопросы он отвечал, как говорили в ту пору, с большевистской прямотой.

– Почему в СССР нет свободы печати?

– Для какого класса – буржуазии или пролетариата? – мгновенно парировал Сталин. – Если речь идет о свободе печати для буржуазии, то ее нет у нас и не будет.

– Верно ли, что нынешние вожди предали рабочих в руки контрреволюции?

– Правда, – отвечал Сталин с доброй улыбкой, – как и то, что большевики решили возвратить капиталистам фабрики и заводы, а также перейти «к питанию человеческим мясом», национализировать всех женщин и «ввести в практику насилование своих же собственных сестер».

Общий смех – гласит стенограмма.

Шутить на таком уровне с западными интеллектуалами вряд ли было возможным. Тем более с наиболее именитыми из них, а других Сталин не пускал в свой кремлевский кабинет. Вот список «допущенных» – Бернард Шоу и Эмиль Людвиг (1931), Герберт Уэллс (1934), Анри Барбюс (1932 и 1934), Ромен Роллан (1935) и Лион Фейхтвангер (1937). Тут сплошь знаменитости, нобелевские лауреаты или в крайнем случае те, кто не мог ими стать, будучи автором всего лишь «жанровой литературы». Как выяснилось из рассекреченных архивов Нобелевского комитета, Герберт Уэллс номинировался несколько раз, но был отвергнут как «слишком популярный».

Встречи с ними позволили Сталину гораздо лучше подготовиться к череде встреч с главами западных государств во время Второй мировой войны. Как справедливо заметил историк Леонид Максименков, «добытые …навыки общения со свободными людьми, а не с крепостными подчиненными Сталин будет мастерски применять в беседах с иностранными политическими деятелями». Речь о будущих встречах с Черчиллем и Рузвельтом в Москве, Тегеране и Ялте, с Трумэном и Эттли в Потсдаме.

В июле 1931 года в Москву прибыл знаменитый драматург, нобелевский лауреат Бернард Шоу. Встречали его на границе как важного гостя (по его словам, как «самого Карла Маркса»). Приехал Шоу не один. «Лорд и леди Астор, …землевладельцы огромного масштаба», – так он представил своих спутников, выступая в Колонном зале, где праздновалось его 75-летие. И добавил, подмигнув публике: «Не ругайте их за это. Это – не их вина. Это вина британского пролетариата, пролетариата всего мира, только он может освободить их от этого положения».

Так, подтрунивая над своими попутчиками, Шоу знакомил представителей советского пролетариата с образцами английского юмора. Неизвестно, насколько его остроты были понятны аудитории, возможно, что ею слова Шоу были восприняты всерьез. Собственно, своего рода шуткой было уже то, что с собой в поездку он пригласил аристократов.

Впрочем, в любом случае десятидневный визит Шоу в СССР в 1931 году был великой победой советской пропаганды. Еще бы, всемирно известного писателя уговорили отпраздновать его семьдесят пятый день рождения в Москве, в Колонном зале Дома Союзов, по соседству с которым, в Октябрьском зале, спустя пять лет пройдут показательные Московские процессы над видными большевиками, объявленными троцкистами и «правыми» оппозиционерами. Выступления солистов Большого театра и русского народного хора перемежались здравицами в честь «друга советского народа». Луначарский сравнивал Шоу с Джонатаном Свифтом и Салтыковым-Щедриным. Шоу, в свою очередь, славил советскую власть. «Англичане должны стыдиться», – говорил он, – поскольку не совершили столь великой революции, да и «все народы Запада должны испытывать это чувство стыда».