Великий и Ужасный – 4 - стр. 24
– Вы свободны, сукины дети! Камеры четвертого сектора больше не заперты! – И тут же закрыл на все замки двери в пункт связи, изнутри.
И только после этого помог мне залезть внутрь. Благо я уже закончил связывать захваченных в плен наркоманов ссаными тряпками. Всего в плену у меня оказалось пять человек, четыре снага и один песьеглавец, но он сломался, и его можно было не считать. Ну, и два дежурных милиционера – их мы тоже связали.
– Вот тебе микрофон – развлекайся! – сказал эльф. – Хоть проповеди читай. Или анекдоты про письки рассказывай. А я буду щелкать по камерам, мне нужно понять – где эта гадина Лалоезик! Дай мне минут пятнадцать…
И не мигая уставился в экран: допотопный, с лучевой трубкой, похожий на те, что стояли в компьютерных клубах еще в начале двухтысячных. Я посмотрел на металлическую, в мелкую сеточку, голову… Вот же срань! Как называется башка микрофона? Нашлепка? Щиток? Верхушка?
– А? – заморгал Промилле. – Какая нашлепка? Ветрозащита! Ты чего – сам с собой разговариваешь?
– Ага. Бывает, что и да. Но какая, в задницу, ветрозащита? Какой ветер, например, в концертном зале?
– Ой, Бабай, не дури голову! И вообще – мы же договорились. На тебе – отвлекающие маневры и силовая поддержка. Когда я закончу с Лалоезиком – можно сваливать. Вместе или врозь – это как получится.
Договорились, да. Этот зеброголовый Таго Гваун Амилле, американский уманьяр из Йеллоустоуна, пообещал кое-что очень, очень занимательное. Не мне – Орде! И я этого упустить, конечно, не мог. Да и вообще заполучить такого союзника – это некислое такое усиление, пусть и в отдаленной перспективе. Так что я нажал на кнопку включения громкой связи и сказал:
– Раз-раз! На связи заключенный Хероплетов! Мы начинаем концерт по заявкам с прекрасной зарубежной композиции, широко известной в узких кругах! Итак, слова Эжена Потье, музыка Пьера Дегейтера, перевод на русский язык Аркадия Яковлевича Коца… «Интернационал!»
Псевдоинтерлюдия. Иван Иванович Рикович, целовальник Сыскного приказа, менталист
Такой гнусности даже от Бабая Рикович не ожидал.
Конечно, едва не поубивать один одного, расколошматив весь ринг и залив собственной кровищей всю главную Орскую площадь, а потом за три дня стать закадычными друзьями – это было очень, очень по-урукхаевски. Тупо переодеть одного орка в другого, повесить ему на спину свой кард и предложить покрутить шаурму вместо себя? Да пожалуйста!
И ярыжки, конечно, момент прошляпили. Ну, отъехал фудтрак в лес. Ну, выехал через пять километров на трассу одинокий байкер – кто его там видел? Да и на хрена его видеть? Фудтрак с уруком, гоблином и человеком в сторону Байкала поехал? Поехал. Было три орка, а не два? Ну… Наверное. Может, сожрали друг друга, может – поссорились, может… Что угодно может, это ж орки! И минивэн земских ярыжек с двумя сотрудниками продолжил движение за фургоном, рапортуя Риковичу о том, что объект на месте, и даже кадры с дронов присылали – вот фудтрак на стоянке, вот покупатели, вот гоблин, вот силуэт урука за прилавком… И это – Сыскной приказ? Это – ярыжки? Понабирают по объявлению… Одно слово – земщина! Серость, тупость, посредственность!
Да и сам он хорош – нельзя так распыляться, нельзя! Но клиентела кланов в земствах перевозбудилась, каналы нелегальной поставки техномагических деталей и готовых артефактов меняли свое направление, кто-то очень влиятельный пытался перемкнуть на себя контрабандную торговлю этим ценнейшим ресурсом, и его – Ивана Ивановича – постоянно дергали на допросы, поражаясь профессионализму, с которым он выуживал сведения из подозреваемых: курьеров и посредников. Он, пустоцвет, оказался полезнее маститых менталистов-следователей! Пустоцвет? Как бы не так… Все они – и подозреваемые, и коллеги – теперь были открыты перед ним. Любая оформленная словесно мысль могла стать его достоянием! И да, сыскарь упивался этим могуществом, практически – всеведением! И заработался. И – упустил.