Великие князья Дома Романовых - стр. 9
Когда мальчику исполнилось семь лет, к нему были приставлены военные чины из придворных, ограниченные солдафоны, под стать самому герцогу. Они и пристрастили внука Петра I к маршировке, разводам и парадам. В этом был смысл их собственной жизни, это (внешнюю сторону военного дела) им удалось сделать и смыслом жизни маленького принца.
Самым страшным наказанием был для него запрет смотреть на разводы и парады. Самым счастливым событием он до конца жизни считал день, когда его, девятилетнего, произвели в секунд-лейтенанты (первый офицерский чин в армии герцога Голштинского. – И. С.). Это производство позволило ему почувствовать себя на равных со старшими товарищами, он даже требовал, чтобы они называли его на «ты», чего по отношению к принцу не мог позволить себе даже убеленный сединами генерал. И это при том, что княжество было бедным, а герцог, лишившись материальной поддержки родственников покойной жены, едва сводил концы с концами.
Пришедшая к власти в России Анна Иоанновна голштинцев не жаловала, да и опасалась: маленький сын Анны Петровны вполне мог претендовать на русский престол. И не только на русский. Тихий, неловкий, с трудом овладевший грамотой мальчишка был наследником еще и шведского трона. Взвесив открывающиеся возможности, герцог наконец-то заинтересовался собственным сыном. Придворные вспоминали, что он, кивая на мальчика, стал часто повторять: «Он выручит нас из нужды и поправит наши дела!»
Поскольку сердцу Карла Фридриха Карл XII был милее Петра I, он решил приобщить сына к лютеранской вере и научить тому, в чем был особенно силен шведский король: богословию и латыни. Но все, что так легко давалось талантливому шведскому королю, не расположенный к умственным занятиям Петр Ульрих усваивал с трудом. Богословие ему опротивело. Думается, его отношение к Церкви и священникам, которое будет возмущать и отталкивать от него многих достойных людей в России, – оттуда, из детства. Веру ведь невозможно привить из-под палки.
И латынь он возненавидел. Уже будучи наследником российского престола, не допускал в свою библиотеку ни одной книги на латинском языке. Грубые голштинские учителя, знавшие только один метод обучения – насилие, навсегда внушили ему отвращение к учебе. Исключение будет составлять только военное дело.
Петру было десять лет, когда скончался его отец. Несчастный сирота оказался на попечении дяди, принца Адольфа, епископа Эйтенского (впоследствии он станет королем Швеции). В доме дядюшки ему было еще хуже, чем при дворе отца. Дядюшка Адольф передоверил воспитание племянника гофмаршалу фон Брюммеру, который жестоко наказывал мальчика за любое ослушание: бил кнутом, ставил на колени на горох, надевал на него дурацкий колпак на потеху всем слугам и домочадцам. За три года маленький принц не услышал ни одного ласкового слова. К тринадцати годам это был физически слабый, полуграмотный, озлобленный, подозрительный волчонок.
Тут-то и наступил перелом в его судьбе. На русский трон взошла Елизавета Петровна, родная сестра его покойной матушки, женщина доброго, веселого нрава и нежного сердца. Она тут же призывает к себе единственного оставшегося на свете потомка своего незабвенного родителя. Встречает его ласково, нежно обнимает, целует. Но он к такому обращению не привык, он давно понял: взрослые – лицемеры. Если ни с того ни с сего ласковы, значит, им что-то нужно, что-то такое, от чего ему, Петру Ульриху, будет плохо. Он так и не поверит в искренность тетушки. Впрочем, она сама своими капризами и переменчивым настроением будет портить отношения, едва они начнут налаживаться.