Великие князья Дома Романовых - стр. 38
Главным для него оставалась военная служба. Он пошел в деда и отца. Но тех интересовала шагистика, парады, форма – в боях им участвовать не пришлось. В отличие от них, Константин воевал, и воевал безупречно. Страха не знал. Участвовал в италийском походе, в том самом, который сделал Суворова кумиром всей Европы. «Российским Марсом» восхищался адмирал Нельсон, а разбитый русскими прославленный французский генерал Массена заявил, что отдал бы все свои победы за один альпийский поход русского полководца; короли выражали желание служить в армии бессмертного Суворова. Великому князю повезло: своей редкой отвагой и бережным отношением к солдатам он заслужил не только любовь, но и уважение (что было куда сложнее) великого полководца. Высоко ценил храбрость цесаревича, его рыцарское отношение к противнику и Михаил Андреевич Милорадович, которого французы называли русским Баярдом.
Парад на Дворцовой площади.
Снискал Константин Павлович и одобрение отца. Павел Петрович выразил свое удовлетворение воинскими успехами сына весьма нетривиально: в октябре 1799 года пожаловал Константину титул цесаревича (наследника престола). Императора не смутило, что, в полном соответствии с разработанным им самим законом о престолонаследии, еще в 1796 году, во время коронации родителей цесаревичем был провозглашен старший сын Александр. В России оказалось два наследника. Это единственный случай в истории. Тридцать два года экстравагантный поступок Павла весьма существенно осложнял отношения в императорском семействе. Уже четверть века царствовал первый, законный наследник Александр Павлович, уже взошел на престол и шесть лет царствовал младший брат обоих цесаревичей Николай Павлович, уже шел четырнадцатый год его старшему сыну Александру, которого иначе как законного наследника никто не воспринимал, но формально наследником все еще оставался Константин Павлович. Он как будто ни на что не претендовал, но сам факт, что он, а не сын – законный наследник, уверенности и покоя Николаю I не прибавлял. Ровно через 40 дней после смерти Константина он с нескрываемым облегчением провозгласит наконец цесаревичем своего старшего сына.
После победы над Наполеоном Александр I назначил брата наместником в Царстве Польском. Назначение было почетным, но требовавшим дипломатического таланта, который не входил в число достоинств великого князя: гордые поляки не любили русских, не могли забыть, как бабушка наместника делила их родину – резала по живому. От Константина ждали жестких мер по отношению ко всем недовольным и несогласным – знали его крутой характер.
Но случилось невероятное. Однажды на балу он встретил девушку… Эта встреча сделала его другим человеком. Если бы это случилось раньше! Скольких несчастий можно было бы избежать…
Когда он решительно подошел к ней, щелкнул каблуками и пригласил на мазурку, сразу решил: она будет моей! Представил, что все произойдет как обычно: разве посмеет эта тихая барышня отвергнуть всемогущего наместника! А она посмела. Ее покоряющая «нравственная свежесть и чистота» (что было необыкновенной редкостью в обществе, которое окружало великого князя, и так отличало ее от Жозефины, которую Константин привез в Польшу) не позволяла ему вести себя с нею, как он привык. Петр Андреевич Вяземский вспоминал: «Она не была красавица, но была красивей всякой красавицы… При замечательной простоте, изящество отражалось у нее во всем – и в движениях, и в походке, и в нарядах».