Великие княгини и князья семьи Романовых. Судьбы, тайны, интриги, любовь и ненависть… - стр. 42

Но прежде чем заключили этот брак, Павел написал своей невесте длинное письмо, перечисляя те правила, которым она должна будет следовать при русском дворе.

Мария Федоровна

Инструкция включала в себя четырнадцать пунктов. Два последних Павел читал особенно важными, а именно: «Тринадцатый. Никогда не вмешиваться ни в какое дело, непосредственно ея не касающееся, тем более в какия-либо интриги или пересуды. Четырнадцатый. Не принимать ни от кого, кроме лиц специально для того приставленных, а тем более от прислуги, никаких, хотя бы самых пустяшных, советов или указаний, не сказав о том хоть чего-либо мне».

Возможно, появление этого пункта связано с тем, что в бумагах покойной великой княгини Натальи Алексеевны нашли политические проекты графа Алексей Кирилловича Разумовского, племянника фаворита Елизаветы, будущего министра просвещения, в ту пору только начинавшего свою карьеру при Дворе. Также обнаружились сношения великой княгини с французским посольством и нашлись указания на заем денег для великой княгини (воспоминания о том, как она сама когда-то страдала от скупости Елизаветы, не помешали Екатерине держать невестку и сына «в ежовых рукавицах»). Теперь Екатерина могла выставить Вильгельмину не только изменницей, но и предательницей. Она также потребовала немедленного удаления Разумовского от Двора цесаревича.

Теперь Павел, опасаясь, что слишком самостоятельная жена может подвести его и навлечь на них гнев матери, старался обезопасить себя от повторения этого.

Чего же еще ждал он от жены? Прежде всего соблюдения всех обрядов православной церкви, причем «необходимо, чтобы у нея по этому поводу никогда не сорвалось с языка ни перед кем насмешки, порицания, жалобы и т. п., и чтобы она даже не выслушивала шуток, которыя многие позволяют себе у нас относительно религии». Далее «быть предупредительной и кроткой, не выказывать досады и не жаловаться на нее кому бы то ни было; объяснение с глазу на глаз всегда будет наилучшее». Затем он предупреждает будущую жену: «Так как принцесса не может иметь никаких личных целей, то ей не придется что-либо скрывать от ея величества. Поэтому она хорошо поступит, говоря ей всегда откровенно все то, что у нея будет на душе; это (не говоря уже об интригах) будет гораздо лучше для ея собственнаго спокойствия».

В третьем пункте Павел касался собственных отношений с супругой. Он начинался такими грустными словами: «Я не буду говорить ни о любви, ни о привязанности, ибо это вполне зависит от счастливой случайности», а далее требовал, чтобы принцесса своим поведением заслужила его дружбу и доверие, и честно сознавался: «Ей придется прежде всего вооружиться терпением и кротостью, чтобы сносить мою горячность и изменчивое расположение духа, а равно мою нетерпеливость. Я желал бы, чтобы она принимала снисходительно все то, что я могу выразить иногда даже, быть может, довольно сухо, хотя и с добрым намерением, относительно образа жизни, уменья одеваться и т. п.», и предостерегал принцессу от того, чтобы она выбирала среди придворных посредников, «потому что это не отвечает тому расстоянию, которое должно существовать между особою ея сана и моего и подданным».