Великие Цезари - стр. 8

Он был очень колоритной личностью – красивый, рослый богатырь, обладавший не только воинскими доблестями, но и незаурядным умом политика и дипломата. Митридат считался образованным человеком: знал двадцать два языка, прекрасно разбирался в искусстве, был знатоком греческой литературы и так далее. При его дворе кормились многие художники, поэты и философы.

Но известен он в первую очередь, конечно же, как полководец и завоеватель. Он присоединил к своему царству Колхиду (территория современной Грузии), часть Армении и Боспор. Он мечтал о славе и успехах своего кумира и соплеменника Александра Македонского, думал возродить великую империю на Востоке, но препятствием этому был, конечно же, Рим с его бесспорно превосходящей военной мощью.

Когда разразилась Союзническая война, у Митридата был шанс нанести заносчивым римлянам сокрушительное поражение, объединись он с италиками, но они сделали ему такое предложение слишком поздно, когда их восстание было почти подавлено. Если бы Митридат с самого начала Союзнической войны предпринял наступательные действия, возможно, геополитическая ситуация в первом веке до Рождества Христова на средиземноморских территориях была бы совершенно иной. Но история, как известно, не знает сослагательного наклонения. Митридат лишь весной восемьдесят восьмого года, собрав многочисленную армию, вступил в малоазиатские римские провинции, где его встречали как освободителя. Малочисленные римские гарнизоны не могли, разумеется, оказать ему никакого серьезного противодействия, и были перебиты, как были уничтожены и мирные жители римского происхождения – купцы, колонисты и прочие. Митридат вторгся и в Европу – захватил Македонию, и его войска под командованием самого способного из царских полководцев Архелая появились и в Греции.

Римляне, однако, вынуждены были смотреть на это сквозь пальцы – в столице вновь разразилась междоусобица. Едва Сулла выступил на войну с Митридатом, как его тут же отстранили от командования, и он должен был, по решению народного собрания, передать бразды военной власти Марию. Инициатором такого постановления стал народный трибун Сульпиций, который помимо вышеуказанного внес и другие законопроекты: дать италикам полноценное римское гражданство, а любой из сенаторов мог лишиться своего высокого звания, если его долги превышали две тысячи денариев. Надо ли говорить, что оптиматы не стали кушать такую кашу и всячески противились этому, однако их принудили силой, и законы прошли.

Когда в расположение войск, где уже находился Сулла, прибыли трибуны, чтобы передать армию Марию, полководец собрал сходку.

Был он рыжеволосым и, как все рыжие, белокожим, а на лице у него выступали красные пятна, поэтому греки сложили про него насмешливый стишок: «Сулла – тутовая фига под приправой из муки». Взгляд его голубых глаз был пронзителен и суров. Он отличался перепадами настроения, и когда бывал в хорошем расположении духа, весело шутил, а в дурном – жесток и яростно агрессивен.

Для хорошего настроения, сами понимаете, на этот раз повода не было, и он с суровым видом обратился к солдатам с таким вопросом: а хотят ли они служить под командованием семидесятилетнего старика Мария? Да еще и неизвестно, возьмет ли тот их на войну с Митридатом или предпочтет своих ветеранов.