Великие Цезари - стр. 69
Цезарь в своих «Записках» констатировал, что «в то время, как неудачи полководцев обыкновенно умаляют их авторитет, влияние Верцингеторига, наоборот, от понесенного поражения только стало со дня на день увеличиваться».
И это действительно так. К нему стали примыкать не только постоянно воюющие с римлянами племена, но и те, что считались «замиренными». Верцингеториг и тут продолжал копировать стратегию своего врага. У него были золотоносные рудники, и он покупал себе сторонников не только среди колеблющихся князьков, но и у коллаборационистов.
Для Цезаря стало просто шоком, что эдуи, представляете, эдуи, его верные и обласканные вассалы, тоже оказались предателями! Он потребовал от них десять тысяч пехоты и всю конницу для борьбы с Верцингеторигом, а они повели этих солдат его врагу! И они пришли бы к восставшим, не прояви Цезарь быстроту, когда узнал, что эдуйская пехота идет не туда, куда надо. Он, слава богу, сумел перехватить колонну, однако пора было делать выводы. Правда, с эдуями он сам был отчасти виноват: не на того поставил. На место правителя эдуев было два претендента, и надо быть ставить того, кто будет более зависимым от римлян, а он выбрал того, у кого и без Цезаря были все права на трон. Он-то и начал втравливать свой народ в новую кампанию против благодетеля.
Цезарю, однако, пришлось сделать хорошую мину при плохой игре. Когда послы эдуйской верхушки пришли оправдываться, он сказал им «со всей ласковостью, на какую был способен: из-за глупости и легкомыслия черни он не намерен принимать какие-либо крутые меры против всей общины и лишать эдуев своего обычного благоволения». Еще бы он рискнул принимать суровые меры против эдуев, почти единственных союзников, когда практически все галльские племена (за исключением ремов и лингонов) стекались к Верцингеторигу.
После сдачи Аварика галлы сломали мосты на реке Элавер, чтобы противник не смог переправиться на другой берег и подойти к столице арвернов Герговии, куда римляне все же двинулись другим берегом, надеясь найти переправу или брод. Оба войска двигались по разным берегам на виду друг у друга, поэтому Цезарю пришлось пойти на хитрость, чтобы переправить свои войска: он спрятал пару легионов ночью в лесу и рассредоточил своих солдат так, чтобы галлам с другого берега казалось, что римляне в полном численном комплекте. Утром обе армии двинулись дальше, а оставшиеся легионы занялись постройкой моста на старых сваях.
Таким образом, римлянам удалось перейти на другой берег и подойти к Герговии. «Осмотрев местоположение города, – он лежал на очень высокой горе и все подступы к нему были трудны – Цезарь оставил всякую мысль о штурме и даже к блокаде решил приступить только после полного урегулирования продовольственного дела». Оно и понятно: под Авариком его солдаты наголодались, и он не хотел еще раз подвергать их такому испытанию.
Осада в той или иной степени протекала благополучно, причем Цезарю приходилось отвлекаться на Верцингеторига – он занял удобные позиции перед городом и постоянно тревожил неприятеля своей конницей. Цезарь пытался с помощью фортификационных работ и сложной осадной тактики приблизиться к воротам, и в свое время он подготовил бы штурм, но его неразумные солдаты, можно сказать, испортили ему весь праздник. Когда первая линия обороны в определенный момент была сломлена, а для следующего этапа осады необходимо было подготовиться, его солдаты «вообразили, что для их храбрости не существует ничего непреодолимого» и, несмотря на сигналы трубы об отступлении и приказы офицеров, часть солдат прорвалась-таки к воротам. В городе тут же началась паника, при этом женщины выскакивали на стену, обнажали грудь, швыряли солдатам одежду и золото, умоляя их пощадить, не делать того, что в Аварике. Более того, чтобы еще слаще умилостивить нападавших, некоторые из женщин слезли со стены и стали тут же отдаваться под добродушный хохот солдатни.