Великая война. Верховные главнокомандующие (сборник) - стр. 72

С целью облегчения сношений по дипломатической части, при начальнике штаба состояла особая дипломатическая канцелярия, во главе которой стоял князь Н. [А.] Кудашев[115] – бывший советник российского посольства в Вене, а в виду его запоздалого прибытия и частых отлучек, по службе в Петербург – Н. А. Базили,[116] исполнявший обязанности вице-директора. Оба названных лица, и в особенности Н. А. Базили, сумели своим тактом и выдержкою приобрести большое доверие старших военных чинов Ставки, чем в значительной степени сглаживали возникавшие деловые разногласия и облегчали общую работу министерства иностранных дел и Ставки, на пользу России и ее союзников.

Ниже характеризуется отношение Великого князя ко всем главнейшим военно-дипломатическим вопросам, возникавшим в период пребывания его на посту Верховного главнокомандующего.

В вопросе о покровительстве России западным славянам, русскому правительству всегда давали понять, что ее внутренняя политика по отношению к подвластной ей части Польши не дает уверенности в том, что прочие славянские народы, подпав под влияние русской монархии, не подвергнутся насильственной «русификации», совершенно для этих народов неприемлемой. Поэтому, когда началась война с Центральными державами, которая по существу в отношении австрийских славян являлась войной «освободительной», то для приобретения симпатий и доверия тех миллионов населения средней Европы и Балканского полуострова, которые так или иначе связаны со славянством, явилась необходимость дать, прежде всего, яркое доказательство уступчивости России в вопросе о внутренней свободе поляков.

На почве этих соображений, в министерстве иностранных дел родилось предположение о необходимости издания особого воззвания к полякам, которым закреплялось бы их будущее национальное развитие. Эта мысль в полной мере разделялась Великим князем Николаем Николаевичем, призванным к тому времени на высокий пост русского Верховного главнокомандующего. Великий князь ясно понимал необходимость такого шага для привлечения на русскую сторону сердец тех, которые с надеждою взирали на Россию, но с некоторым недоверием относились к правительству, стоявшему до войны во главе русского народа.

К тому же Великий князь, по своим настроениям, сложившимся под влиянием частых поездов в Польшу на воинские маневры или просто для развлечения охотой, искренно симпатизировал населенно этого края; он хорошо его знал и имел в нем многочисленных друзей и почитателей, особенно среди польской знати. Скерневицы и Беловеж, обилием разного рода дичи, часто привлекали его в осеннее охотничье время, а обширные знакомства в польском обществе, и редко импозантная фигура Великого князя, создали ему широкую в крае популярность. Одно время Император Николай II даже как будто подумывал о назначении его (после генерала [М. И.] Черткова[117]) в Варшаву своим наместником. В общем, Великий князь являлся, безусловно, скорее другом, чем врагом раскрепощения внутренней свободы польского народа.

По поручению министра иностранных дел, один из сотрудников С. Д. Сазонова князь граф [Г. Н.] Трубецкой,[118] совместно с членом Государственного совета графом С. [А.] Велепольским,