Великая война и Февральская революция 1914–1917 гг. Воспоминания генерал-майора Отдельного корпуса жандармов, начальника императорской дворцовой охраны Николая II - стр. 28

– Я был недавно на твоей родине, на Кубани.

Казак сразу просветлел и спросил, улыбаясь:

– Ну, что там, ваше величество, ничего?

Государь рассмеялся и ответил:

– Ничего… Казаков там много. Очень хорошо меня принимали.

– Ну, а то как же, ваше величество, – сказал казак, видимо очень довольный.

Государь, смеясь, посмотрел на него ласково и пошел дальше.

В дворянском госпитале государь подошел к раненому уряднику 52-го Донского полка Никите Устинову и спросил, где и как он ранен. Тот доложил: «В Карпатских горах. Уже мы в долину Венгрии спускались. Наша полусотня, с есаулом Иловайским, в атаку ходила на две роты. Нас было 43 человека. Мы их почесть всех перерубили. Тут под командиром лошадь убили, и я принял командование и пошел дальше. Только мы на окопы нарвались; под пулемет попали. Нас всех почесть перебили. Остались живыми четверо да есаул Иловайский. Я, раненый, в плен попался. Немцы меня кололи штыками, да офицер удержал своих, спас меня. Меня перевязали и отправили в госпиталь. А через пять дней наши пришли. Прогнали немцев, а меня сюда препроводили». Государь поблагодарил казака, повесил ему Георгиевский крест и пожелал скорее поправиться.

После завтрака посетили Кадетский корпус, женский институт, женский приют и устроенные в них госпиталя. В пять часов государь прибыл в войсковое Военное собрание, где были собраны военные и гражданские чины. Государь обходил их и со многими беседовал. Подъем был необычаен.

Когда атаман произнес небольшую речь и здравицу за государя и его семью, «ура!» не смолкало несколько минут. Государь ответил, что он счастлив посетить старый Дон в это грозное время, и закончил так: «Я рад осушить чару за славу и несокрушимую на вечное время мощь и силу дорогого моему сердцу Тихого Дона, и за славу доблестных героев казаков, и за ваше здоровье, господа».

Государь провел среди казаков около двух часов. Большой хор исполнял старые казачьи песни. Вся боевая слава прошлого отражалась в них. А против собрания, на площади, тысячи народа кричали «ура!», требовали исполнения гимна, и опять бесконечное «ура!». В семь часов государь отбыл из Новочеркасска.

6 декабря, день своего ангела, государь решил провести в Воронеже, куда должна была приехать из Москвы царица с двумя старшими дочерьми. Много работая на раненых в Царском Селе и Петрограде, государыня объезжала и другие города, где контролировала учреждения своего имени и посещала, сколь хватало ее сил, госпиталя. Последние дни царица провела в Москве, где производила осмотры с Елизаветой Федоровной.

В царские поезда уже дошли слухи, что там было не совсем ладно. Писали, что царица недовольна генералом Джунковским, который будто бы скрыл от Москвы время приезда ее величества, народ не знал и т. д. Случай обобщили и развили в целую против царицы интригу, которой якобы много содействовала бывшая воспитательница Тютчева[25]. Присутствие при поездках царицы Вырубовой, которая не занимала никакой придворной должности и имя которой было так тесно связано с именем Распутина, несло за царицей все те сплетни, которые обычно были достоянием только Петрограда. Царица была упорна в своих симпатиях, Вырубова же не желала отходить от ее величества и тем наносила много вреда государыне. С ней тень Распутина всюду бродила за царицей.