Великая. История «железной» Маргарет - стр. 43
К тому моменту в моей жизни образовалась еще одна пустота, которую невозможно было восполнить, это была потеря мамы, умершей в 1960 году. Она была краеугольным камнем семейной стабильности: управляла домашним хозяйством, помогала справляться с магазином, поддерживала моего отца в его общественной деятельности и, как жена мэра, вела огромную благотворительную работу в церкви. Как все люди, живущие ради других, она обеспечила успехи мужа и дочерей. Ее жизнь не была легкой. Хотя в поздние годы я много говорила о политическом влиянии, оказанном на меня отцом, именно от мамы я унаследовала способность самоорганизации многих обязанностей активной жизни. Ее смерть стала огромным шоком, хотя она и не была неожиданностью. После похорон мамы отец на некоторое время остановился в «Дормерс». В тот вечер, когда я отогнула уголок покрывала на его постели, на подушке лежала записка от Марка: «Дорогой дедушка, мне жаль, что бабушка умерла». У меня чуть не разорвалось сердце.
Я была очень рада, что и отец, и мама видели, как их дочь входит в Вестминстерский дворец в качестве члена парламента. Буквально «видели», потому что в прессе были опубликованы мои фотографии в новой шляпке на пути к зданию парламента. Мой первый контакт с Консервативной партией в парламенте состоялся за день до его открытия, когда я приняла участие в заседании «Комитета 1922 года», комитета, в который входят все консерваторы – члены парламента при обсуждении вопроса о спикере палаты. Я мало кого знала из нескольких сотен лиц, набившихся в шумный накуренный зал заседания комитета, но сразу же почувствовала себя дома.
Все в те дни были чрезвычайно добры. «Главный кнут», организатор парламентской фракции, объяснял новым членам правила парламента и кнут-систему. Старожилы дали мне дельные советы о том, как работать с корреспонденцией. Еще они сказали мне, что не следует концентрироваться на масштабных вопросах типа внешней политики или финансов, но надо найти одну или две темы, благодаря которым меня могут заметить.
Еще одним хорошим практическим советом было найти себе «пару», которую я вскоре нашла в лице Чарли Пэннела, лейбориста, прошедшего в парламент от Лидс Вест{ Парное голосование это неформальное соглашение, при котором члены парламента из соперничающих партий воздерживаются от голосования, когда один из них не присутствует в Палате общин. Это соглашение обычно не применяется к голосованию по критически важным вопросам. (Прим. ред.)}. Я познакомилась с ним несколько лет назад, когда он жил в Эрите, в моем прежнем округе Дартфорде. Он был как раз тем типом добродушного, порядочного лейбориста, который мне нравился.
Вестминстерский дворец кажется непосвященному запутанным лабиринтом коридоров. У меня ушло много времени, прежде чем я начала в нем ориентироваться. В нем было несколько комнат, предназначенных для двадцати пяти женщин – членов парламента, где я обычно работала за столом. Ни мой вкус, ни правила поведения не позволяли мне входить в курительную комнату. Мой секретарь Падди Виктор Смит сидел за столом в большом кабинете с другими секретарями, где мы работали с корреспонденцией избирательного округа.
Но сердцем Палаты общин, гораздо в большей степени, чем сейчас, была сама палата. Казалось бы, заседания комитетов по финансам и внешней политике могли быть более информативными, а еженедельные заседания «Комитета 1922 года» могли быть более оживленными. Но лишь проникнувшись атмосферой Палаты общин настолько, что ее процедуры становятся второй натурой, а стиль ее дебатов естественным, человек превращается в самый уважаемый вид английского политика – члена Палаты общин.