Вековуха. Беляна из рода Рарога - стр. 17
Вот так размышляя, я понемногу провалилась в тревожный сон. Изредка я вздрагивала и просыпалась, но все ещё была где-то на границе сна и яви. В такие моменты я чувствовала, что меня надёжно обнимают, тихо гладят по волосам. Я обняла теплую надёжную руку и прерывисто вздохнула.
– Спи, бельчонок… никто не тронет тебя.
И я поверила этим словам. Стало спокойно. Мерное ровное дыхание рядом со мной успокоило меня.
Утром я проснулась от тихой возни рядом с печкой. Но глаза открывать не спешила. Рука осторожно прошлась по тому месту, где раньше лежала Ясва. Наверное, приснилось.
– Беляна…?
Я встрепенулась и, вскочив на лавке, потёрла заспанные глаза. Маар стоял у печи, и держал в белой тряпице только что испеченный хлеб. Я с облегчением выдохнула.
– Плохо спала?
– Тоска накатила… маялась.
– На стол я накрыл, одевайся, а я пока из избы выйду.
Едва он произнёс эти слова, как я, не помня себя, вскочила с лавки, и успела поймать его за край рубахи. Маар удивлённо обернулся ко мне, но даже не прикоснулся, хотя его руки были почти на моих плечах, но он их отдёрнул, словно обжёгся.
– Не ходи.
– Беляна, ты что?
– Я… – слова застряли в горле, стало стыдно. А что я ему скажу? Что переживала вчера, глаза не могла сомкнуть? И скажет он мне, что глупая девка, опять себе что-то придумала.
Я, молча, отпустила рубашку и отошла в сторону.
– Ничего… прости.
Наступила неловкая тишина. Маар так и стоял напротив двери и смотрел на меня.
– Если хочешь, останусь. За печь отойду. Подглядывать не буду.
– Хорошо.
Мужчина кивнул и, пройдя мимо меня, ушёл за печь, где была его лавка.
Я тихонько отошла к кровати и села. А потом поняла, что стояла перед ним в одной рубашонке! Стыд, какой…!
Я закрыла лицо руками, чувствуя, как пылают щёки. Да что ж это я… совсем на душе неспокойно стало. Словно в холодную воду окунули.
Я быстро оделась, расплела косы, чтобы их расчесать. Гребень путался в волосах, все время норовил застрять, а дрожащие руки не желали слушаться. Я стала нещадно дёргать гребень, рвать непослушные волосы и клясть себя за эту странную слабость!
– Ну чего творишь…
Мою руку с гребнем перехватил Маар. Я так и осталась стоять столбом, пока он осторожно расчесывал мои косы. Гребешок в его руках ни разу не запнулся, не зацепился, словно волосы сами перед ним ложись ровными рядочками.
Быстрые пальцы сплели мне косу, которую он перехватил тонким тканым ремешком, со своего пояса.
– Спасибо… – тихо проговорила я.
– Не за что.
Сели мы за стол в полной тишине. Маар опять думал о чём-то своём, а я просто не хотела заводить разговор, потому что до сих пор помнила, как его руки осторожно расчесывали мои волосы.
Пока я ещё была Беляной, той самой Беляной, которая была самой красивой девицей в округе, то помню, как на ночных посиделках меня норовили обнять мужские руки. Но тогда всё было как-то по-другому. Дружков всех я знала, знала их семьи да родню. И те ласки больше как забава ребячья была. Не трепетало так сердце, словно в силки поймали.
Я мельком глянула на Маара, и тут же наткнулась на внимательный и сосредоточенный взгляд. Краюха хлеба встала поперёк горла. Я чуть не закашляла, но заставила себя успокоиться.
– Я тут подумал… надобно будет перед зимой по деревням сходить. Обереги на грядущие холода раздать. Может и выменяем что.