Ведьмы - стр. 36
– Дочку, значит, хочешь у меня забрать?
Я кивнул головой, не понимая, что такого смешного было в моих словах.
– Мои намерения самые серьезные, можете в этом не сомневаться, – громко сказал я.
Старуха внимательно смотрела на меня, я не мог понять, о чем она думает, но мне казалось, что она настроена крайне недоброжелательно по отношению ко мне.
– Это хорошо, что твои намерения серьезны. Но просто так я тебе свою любимую дочку не отдам, – наконец, ответила она.
Я смотрел на Паулину, губы ее затряслись от волнения, такой растерянной и печальной я ее никогда раньше не видел.
– Но, маменька, ты же мне обещала… – тихо прошептала она, обращаясь к старухе.
Старуха метнула в сторону дочери гневный взгляд, и Паулина замолчала, опустила глаза в пол.
"Видимо, она очень сильно боится матери," – подумал я.
Бывают такие деспотичные родители, которые пытаются до самой смерти держать детей в подчинении. Внешне они могут выглядеть гораздо привлекательнее, чем эта мерзкая старуха, но внутри мало чем от нее отличаются…
Старуха между тем снова положила мне на плечо свою ладонь, и от ее прикосновения по моему телу пробежала волна холода:
– Принесешь мне Ведьмин Цвет, тогда и заберешь Паулинку. А если не принесешь, то можешь забыть о ней навсегда.
Голова моя готова была взорваться от переизбытка эмоций. Мне показалось, что, переступив порог этого мрачного особняка, я в одну секунду из своей привычной, спокойной и размеренной жизни попал в какую-то жуткую сказку.
– Что еще за Ведьмин цвет? – в сердцах спросил я.
Старуха медленно развернулась и метнула в мою сторону гневный взгляд. Паулина с мольбой посмотрела на меня, словно просила не спорить, и я замолчал, сжав от злости кулаки.
– Цветок, горящий огнем. Не притворяйся, что не знаешь о нем, – неохотно проворчала старуха.
– Горящий цветок? – еще более удивленно воскликнул я.
Теперь я был уверен, что мать Паулины сумасшедшая, больная женщина. О каком цветке она говорит? Я схватился обеими руками за голову и повернулся к Паулине.
– Что все это значит? – с мольбой в голосе обратился я к девушке, но она смотрела на меня грустным взглядом и молчала.
– Даю тебе ровно неделю, – рявкнула старуха и, шелестя подолом длинного черного платья, пошла прочь, уводя за собой Паулину.
В голову мне вдруг пришла смелая мысль. Нужно просто схватить любимую и бежать вместе с ней прочь из этого сумасшедшего дома. По ее глазам я видел, что она живет здесь подневольно, что жизнь ее рядом с сумасшедшей матерью и не менее сумасшедшими сестрами похожа на ад. Я освобожу ее, избавлю от этого рабства.
Я подбежал к Паулине, высвободил ее руку из крепкой ладони старухи и, не давая ей опомниться, потянул за собой к двери.
– Что ты делаешь? – закричала испуганная девушка.
– Доверься мне, я хочу тебя спасти, – ответил я.
Подойдя к входной двери, я распахнул ее, но внезапно стены старого особняка затряслись, задрожали, пол стал ходить ходуном, а с потолка посыпалась штукатурка, падая нам на головы россыпью камней. Я ухватился за дверной косяк, пытаясь удержать равновесие и не упасть.
Обернувшись, я увидел, что старуха с красным от ярости лицом, воспарила вверх. Зрелище было нереальным, фантастическим и страшным – как будто тело ее подвесили веревками к самому потолку. Черные одежды развевались в разные стороны – так, что казалось она заполняла собой все пространство гостиной. От резкого порыва ветра свечи вокруг погасли, и дом погрузился в темноту.