Ведьмина деревня - стр. 13

Ох…

Так вот почему мама называла Волховское ведьминой деревней!

– И что теперь? – тихо спросила я у бабушки.

– А что теперь? – пожала она плечами. – Ничего. Отдохнешь, наберешься сил. Потом вернешься в город, будешь, как и раньше, жить и работать. Может, замуж, наконец, выйдешь. Я ведь, Люсенька, ничего особенного не рассказала. Ты с самой собой много лет провела и еще много лет проведешь. А способности свои все-таки начинай развивать и осваивать, не то снова растратишь резерв на что попало.

Несколько минут мы молча пили чай.

– Бабуля, а магов у нас в стране много? – спросила я.

– Хватает, – кивнула она. – Только все они разные, и уровень силы у них отличается.

– Слушай, – вспомнила я, – так значит, Марина все-таки русалка?

– Это та дачница, которая вчера в гости к нам приходила? Нет, что ты. Русалки, милая, – это нежить, перерожденные утопленницы, которые человеческим мясом питаются. А Марина – водяница.

– Кто?..

– Маг воды. Видела, как она в озере преображается? Вот! Для нее вода – самая главная субстанция в жизни. Твоя Марина в ней себя, как дома чувствует.

Хм…

– А тот монструозный пес, который нам спать не давал? Сосед Миша, да? Тоже оборотень?

– Ага.

– А Зинаида Семеновна?

Лицо бабушки стало серьезным.

– Зинаида Семеновна – своего рода универсал. Она и будущее может видеть, и лечить, при желании, способна. Травы знает, умеет из них составы разные готовить. Заговоры, опять же, выплетает крепкие. Только знаешь, Люся, старайся Семеновне на пути не попадаться. И обниматься с ней тоже не стоит. Мало ли…

– Почему?

– Черная она. Таланты ее не природные, как у нас, а приобретенные.

– Приобретенные? Значит, колдуном может стать любой человек?

– Не любой, – поморщилась бабушка. – А только тот, кто согласится передать себя в темные руки. Тьма ему многое откроет, но плату за свою науку возьмет немалую.

– Душу?

Бабушка усмехнулась.

– Семейное счастье. Радость материнства. Уважение близких людей. Вместо этого оставит одиночество, страх и брезгливость. Ни одна черная ведьма после заключения сделки не может жить прежней жизнью. Ломаются они, Люсенька. Характер у них портится, глаза становятся злыми и стеклянными, а душа холодной и равнодушной. Зина давно в Волховском живет. Приворотные зелья городским дурам варит, отсушки-присушки сочиняет. Говорит, рада бы остановиться и дело это бросить, а не может.

– Это плохо?

– Привороты мастрячить? Конечно. Против природы идти – всегда большой грех, а их у Зины столько, что нести на себе – спина переломится.

Я поставила на стол пустую чашку.

– Знаешь, мне всегда казалось, что к нашей семье баба Зина относится хорошо.

– Так и есть. Лет тридцать назад мы с папой твоим услугу ей одну оказали. Просто так, бескорыстно. Ей требовалась помощь, и мы помогли. Так она, смешная, до сих пор об этом помнит.

Уточнять, чем именно бабушка и отец помогли черной ведьме, я не стала. Потом поинтересуюсь, когда смогу выкарабкаться из бурного потока обрушившихся на меня откровений.

***

На то, чтобы оклематься после полученной информации мне понадобилось примерно четыре часа – как раз к приходу следующего гостя.

Все это время я молча бродила по дому и саду в состоянии пришибленного зайца. Пыталась занять себя каким-нибудь делом, однако, мысли, роящиеся в голове, буквально выбивали из колеи, а потому любую начинаемую работу бросала даже не на половине, а практически сразу.