Ведьмин пес - стр. 5
– Это собака Прасковьи, – небрежно ответила мать.
– Я раньше ее здесь не видела…
Валентина кинула на дочь непроницаемый взгляд и, отвернувшись, сказала:
– Собирайся, завтра мы уезжаем.
– Наконец-то, – обрадовалась Энджи, – а почему завтра? Что нам мешает уехать сегодня?
– Мне еще нужно закончить кое-какие дела, – сухо ответила мать.
– Какие у тебя здесь могут быть дела?
Валентина ничего не ответила. Поднявшись в дом, она зашла в комнату старухи и плотно прикрыла за собой дверь. Черный пес дошел до крыльца, остановился и, устроившись около, прикрыл глаза. Он явно взял на себя обязательство охранять Валентину и исполнял свою службу с должным усердием.
До самого вечера мать не покидала комнату Прасковьи. Саму старуху девушка сегодня тоже не видела. Еще вчера она обратила внимание, что «ведьма» вышла на улицу всего пару раз, а ведь обычно та сновала туда-сюда как заведенная. Наблюдая за скрюченной, замшелой, как столетний пень, Прасковьей, Энджи не могла не подивиться ее энергии.
Однажды, увязавшись за прапрабабкой и матерью в лес, она достаточно скоро об этом пожалела. Рассчитывая на приятную, неспешную прогулку, Энджи снова попала на такой же марш-бросок, который ей устроила мать в день приезда.
Но то, что было приемлемо для спортивно сложенной Валентины, удивляло в этом «божьем одуванчике». Ведь прапрабабка была не только очень стара. Вся ее иссохшая до костей фигура производила впечатление немощи и слабости, что на деле оказалось обманчивым. Взяв изначально немалую скорость, бабка летела по лесу, как локомотив, и за два часа не присела ни разу. Целью прогулки была редкая лечебная трава, время сбора которой было ограничено из-за быстрой утраты свойств на какой-то там день цветения. Пробираясь вслед за старухой и матерью сквозь бурелом и утопая чуть ли не по колено в болотной жиже, Энджи прокляла ту минуту, когда решила с ними «прогуляться». Когда же они, наконец, добрались до места и девушка без сил свалилась на траву, Прасковья была полна сил и энергии. Живенько обирая цветочки с какой-то чахлой поросли, она вовсю костерила «молодую бездельницу». После этого Энджи уже не напрашивалась на совместные прогулки, а они ее больше и не приглашали.
И теперь, проводив мать глазами, Энджи злорадно подумала:
«Неужели приболела карга старая? Не хватало, чтобы мы из-за нее зависли тут еще на пару недель».
Только подумав, она тут же устыдилась своей черствости:
«Негоже радоваться чужой беде, тем более болезни пожилого человека. Еще неизвестно, что со мной будет, когда я доживу до такого возраста. Не дай бог, конечно».
Когда мать наконец вышла из комнаты Прасковьи, уже стемнело. Не взглянув на сидящую на крыльце Энджи, она торопливо направилась по тропинке в лес. За ней трусил ее неизменный страж – черный пес.
– Мама, ты куда в такую темень? – крикнула девушка матери в спину, но Валентина даже не обернулась.
«Куда ее опять понесло?» – почему-то разозлилась Энджи.
Ночь была тиха, и чистое небо позволяло любоваться россыпью звезд. Зрелище было великолепное: как будто кто-то щедрой рукой бросил горсть драгоценных камней на черный старинный бархат. Откинувшись на локти и запрокинув голову, Энджи пыталась угадать созвездия, которые когда-то изучала в школе. Но кроме Большой Медведицы, ничего найти не смогла.