Ведьмин мост - стр. 19
– Будьте к ней снисходительнее, Олимпиада. Не ругайте, пожалуйста. Ей, бедняжке, так досталось! – и она с нежностью поцеловала белокурую головку.
– Линочка, ну куда же ты пропала? Не заезжала совсем. Мы с Алисой заждались тебя, – на крыльце стоял Еленский, он облокотился на перила и широко улыбался. Интересно, давно он здесь?
– Вы с Алисой? – в глазах Ольховской промелькнула… надежда? Ого, жертва обаяния Еленского. – Женя, может, съездим сегодня все вместе в парк? Втроем?
– Нет, сегодня вряд ли. Дел много.
– Но чай-то мы сможем попить? Я пирог твой любимый испекла, с вишней, – она слегка потрясла пакетом.
– Чай сможем, конечно. Тем более с вишневым пирогом. Балуешь ты меня, Лина.
Она смущенно и счастливо заулыбалась. Тут Еленский перевел взгляд на меня – застывшую статую с краю пасторальной картины.
– Олимпиада Сергеевна, – Еленский сдержанно кивнул, – как прошла прогулка?
Алиса застыла в ожидании моего ответа. Даже дышать перестала, только судорожно сжимала медведя.
– Неплохо. Алиса показала мне окрестности и провела небольшую экскурсию.
Я ни слова не сказала про наш поход на кладбище, и Алиса глубоко выдохнула. В ее взгляде, быстро брошенном в мою сторону, читалась благодарность за сохраненную тайну. Следующий вопрос заставил ее снова напрячься.
– И как успехи моей дочери в обучении?
Алиса вся сжалась в ожидании моего ответа.
– Алиса – умненькая девочка! – поспешно воскликнула Ангелина.
Еленский поднял руку, и Ольховская моментально умолкла, как дрессированная обезьянка.
– Посмотрим, что скажет наш опытный преподаватель, – ответил Еленский и с нескрываемой усмешкой посмотрел на меня.
Я почувствовала, что мои щеки порозовели.
– У Алисы есть определенные языковые способности, но нам есть над чем поработать, правда, Алиса?
Девочка ничего не ответила, она жадно смотрела на отца, ожидая его похвалы и одобрения. Но Еленский не хвалил, он вообще никак не отреагировал, словно дочки и нет рядом. Ну скажи хоть что-нибудь ободряющее! Пошути, что ли. Не стой истуканом! В глаза бросилась одна странность: когда Евгений Еленский смотрел на Алису, в его глазах не было отцовской гордости или чего-нибудь в этом роде. Была неприязнь. Или раздражение. Или усталость. Глубоко во мне росло возмущение: нельзя быть таким бесчувственным чурбаном, особенно к собственной дочери! Даже если сердце разрывает щемящее чувство утраты после смерти любимой жены. Даже если внешне девочка напоминает ту, которую нужно отпустить. Ребенок не виноват в том, что взрослые уходят в иной мир. Теперь мне стало отчасти понятно поведение Алисы, когда она заманила меня в колодец, когда дерзила. Она не избалованная папина доченька, которой все сходило с рук. Она – забытый ребенок, который отчаянно хотел привлечь к себе внимание отца любым способом. Наказание за проступок, упреки – это ведь тоже знаки внимания… Мне стало жалко Алису, она напомнила маленького взъерошенного котенка, который жалобно мурлыкал и тыкался к прохожим в поисках ласки.
– Прошу, – Еленский галантно распахнул входную дверь, приглашая дам войти внутрь. Ольховская и Алиса поспешно поднимались по лестнице, опасаясь, как бы их божество не передумало. Дверь захлопнулась. Меня никто и не подумал приглашать к столу. Конечно, я всего лишь обслуживающий персонал. Никто. Не очень-то и хотелось. Вообще-то я не очень люблю вишневые пироги.