Ведьмак: Сезон гроз. Дорога без возврата - стр. 64

– Сразу же после моего прибытия в Риссберг, – обратил он внимание чародеев, – вы представили меня Ортолану и всем магам высшего ранга. Даже если мы предположим, что виновного в гоэции и убийствах среди этих высокопоставленных магов не было, то весть о том, что в замке ведьмак, должна была разойтись. Ваш преступник, если вообще существует, мгновенно поймет в чем дело, а значит, затаится, прекратит свою деятельность. Полностью. Или подождет, пока я уеду, и тогда ее возобновит.

– Мы инсценируем твой отъезд, – ответил Пинетти. – Твое дальнейшее пребывание в замке будет тайным. Не сомневайся, существует магия, гарантирующая секретность того, что должно остаться в секрете. И мы, поверь, сумеем такой магией воспользоваться.

– Так значит, по вашему мнению, ежедневное патрулирование имеет смысл?

– Так значит. Делай свое дело, ведьмак. За остальное не беспокойся.

Геральт от всей души пообещал себе не беспокоиться. Но сомнения все же имел. И не до конца доверял чародеям. Были у него свои подозрения.

Но открывать их он не собирался.

На Плохачёвой Вырубке бодро стучали топоры и звенели пилы, пахло свежим деревом и живицей. Безжалостным истреблением леса занимался тут лесоруб Плохач [16] с многочисленной семьей. Старшие члены семьи рубили и пилили, младшие очищали поваленные стволы от ветвей, самые младшие носили хворост. Плохач заметил Геральта, всадил топор в ствол, вытер лоб.

– Привет. – Ведьмак подъехал ближе. – Что у вас? Все в порядке?

Плохач смотрел на него долго и сумрачно.

– Нехорошо, – сказал он наконец.

– Что такое?

Плохач долго молчал.

– Пилу украли, – рявкнул он наконец. – Украли пилу! Как вот так-то, а? Вот чего вы по вырубкам ездите, милсдарь, а? И Торкил со своими чего по лесам шляется, а? Вроде как сторожите, а? А пилы крадут!

– Займусь этим, – легко солгал Геральт. – Займусь этим делом. Бывайте.

Плохач сплюнул.

На следующей Вырубке, на этот раз Дудековой, все было в порядке, никто Дудеку не угрожал и, видимо, ничего не украл. Геральт даже не остановил кобылу. Ехал в соседнее поселение. Под названием Варница.

Перемещение между поселками облегчали лесные дороги, разрытые колесами возов. Геральт часто натыкался на упряжки, как загруженные лесопродукцией, так и пустые, лишь едущие на загрузку. Встречались также и группы куда-то идущих пеших; движение было на удивление оживленным. Даже в глубине чащи редко бывало совсем уж безлюдно. Над папоротниками, словно хребет нарвала из вод морских, то и дело торчал зад бабы, собирающей на четвереньках ягоду или еще какое лесное добро. Меж деревьями иногда механической походкой двигалось нечто, на вид напоминавшее зомби, но в действительности бывшее всего лишь дедуганом-грибником. А порой что-то с ужасающими воплями ломало валежник – и это были дети, ребятишки лесорубов и углежогов, вооруженные луками из веток и шнурков. Поражало, сколько вреда они были способны причинить природе при помощи такого примитивного оснащения. Страшно было подумать, что когда-нибудь они подрастут и обзаведутся оснащением профессиональным.

Селение Варница, в котором также царил мир и ничто не мешало работе и не угрожало работникам, название свое, кто бы мог подумать, получило от варимого здесь поташа – вещества, необходимого в производстве стекла и мыла. Поташ, как объяснили Геральту чародеи, получался из пепла древесного угля, который как раз выжигали в окрестности. Геральт уже посещал – и намеревался посетить сегодня – соседние поселки углежогов. Ближайшее селение носило название Дубняк, и дорога туда действительно вела вдоль могучей рощи огромных многовековых дубов. Даже в полдень, даже при ясном небе и полном солнце, под дубами всегда лежала мрачная тень.