Ведьмак: Сезон гроз. Дорога без возврата - стр. 57
– Что это, что это? – внезапно оживился Ортолан. – Что там у вас? Покажите! Ах…
Сорель Дегерлунд наклонился к уху старца, долго шептал. Майлз Трезевей, демонстрируя пластинку, шептал с другой стороны. Ортолан дергал себя за бороду.
– Убил? – вскричал он вдруг тонким голосом. – Ведьмак? Погубил гениальное творение Идаррана? Убил? Бессмысленно уничтожил?
Ведьмак не выдержал. Фыркнул. Внезапно уважение к преклонному возрасту и седине оставило его напрочь. Фыркнул снова. А потом засмеялся. Искренне и несдержанно.
Окаменевшие лица сидящих за столом чародеев вместо того, чтобы остановить его, лишь добавили ему веселья. «Да ну, к черту, – подумал он, – я и не помню, когда так искренне смеялся. Разве что в Каэр Морхене, – вспомнил он, – да, в Каэр Морхене. Когда под Весемиром сломалась прогнившая доска в уборной».
– Он еще смеется, сопляк! – выкрикнул Ортолан. – Ржет словно осел! Молокосос ты неразумный! Подумать только, я под защиту тебя брал, когда иные очерняли! Что с того, говорил я, что он к малышке Йеннифэр страстью воспылал? И что малышка Йеннифэр его любит? Сердцу не прикажешь, говорил я, отстаньте же от них обоих!
Геральт перестал смеяться.
– А ты чего наделал, глупейший из палачей? – старец развизжался всерьез. – Что ж ты сотворил? Понимаешь ли ты, какой шедевр, какое чудо генетики разрушил? Нет, нет, тебе, профану, умом своим неглубоким не понять этого! Не понять тебе идей гениев! Таких, как Идарран как раз, и как Альзур, учитель его, которые гением и талантом исключительным одарены были! Которые творения великие инвентовали и вершили, что добру человечества служить должны, и не прибыль, не маммону нечестивую в виду имели, не плезиры иль забавы, но прогресс и общее благо! Но что ж ты из этого восприемлешь? Ничего не восприемлешь, ничего, ничего, ни крохи!
– И еще скажу тебе, – засопел Ортолан, – что ты отцов собственных творение необдуманным убийством опозорил. Ибо это Косимо Маласпина, а за ним ученик его Альзур, именно Альзур, ведьмаков сотворили. Они самые ту мутацию изобрели, благодаря которой тебе подобных к жизни вызвали. Благодаря которой ты существуешь, благодаря которой по свету ходишь, неблагодарный. Почитать бы тебе Альзура, его последователей и творения их, а вовсе не губить! Ой… Ой…
Старый чародей внезапно смолк, закатил глаза и тяжело заохал.
– Мне надо на стульчак, – объявил он жалобно. – Мне надо на стульчак быстро! Сорель! Милый мальчик!
Дегерлунд и Трезевей сорвались со своих мест, помогли старцу встать и вывели его из комнаты.
Спустя мгновение встала Бирута Икарти. Окинула ведьмака весьма выразительным взглядом, а затем вышла без слова. За ней, вообще не глядя на Геральта, устремились Сандоваль и Зангенис. Аксель Рябой встал и скрестил руки на груди. Смотрел на Геральта долго. Долго и скорее нехорошо.
– Приглашать тебя было ошибкой, – сказал он наконец. – И я знал об этом. И все же у меня была некая надежда, что ты изобразишь хоть видимость хороших манер.
– Ошибкой было принять ваше приглашение, – холодно ответил Геральт. – И я тоже об этом знал. И все же у меня была некая надежда, что получу ответ на свои вопросы. Сколько еще пронумерованных шедевров гуляет на свободе? Сколько еще таких мастерских творений произвели Маласпина, Альзур и Идарран? А сколько их сотворил досточтимый Ортолан? Сколько еще чудищ, носящих ваши таблички, мне придется убить? Мне, ведьмаку, предохранителю и антидоту? Я ответа не получил, и хорошо восприемлю, почему не получил. Ну а что касается хороших манер: проваливай, Эспарса.