Ведьма приходит по понедельникам - стр. 7

свой дар и благодаря тому смог хорошо зарабатывать и пользоваться уважением окружающих. Но какие испытания и мучения ему пришлось преодолеть, когда этот дар только просыпался! Как тяжело было! Настоящее счастье, что ему в конце концов удалось направить свои умения в конструктивное, полезное русло! Сколько людей с аналогичными способностями попросту гибли: спивались, оказывались в психушках или на дне жизни! Нет, совсем он не хотел, чтобы его сыночек, его Сенечка унаследовал от него таланты и связанные с ними тяготы. Как ему мечталось, чтобы он оказался самым обыкновенным ребенком! С каким вниманием он всматривался в него: не проявится ли нечто, свидетельствующее о будущих сверхспособностях!

Нет, пока, слава богу, ничего не проявлялось. Сын рос обычным крохой. Однако тревога не отпускала. Она прорывалась и днем, когда Данилов возвращался с работы и с беспокойством вглядывался в личико сына. Врывалась в подсознание ночью, когда малыш в его снах вдруг начинал угадывать в колоде закрытые карты или решать тригонометрические уравнения – и это становилось для него, для отца, мучительной тяготой. Он на мгновение просыпался, произносил, как мантру, короткую молитву – и снова засыпал, и видел сны о другом; однако подспудное волнение все равно длилось.

Рядом, разметавшись большим обнаженным телом, спала Варя. Ее сон под утро тоже был неглубок, она прислушивалась к сопению (через «радионяню») малыша. А еще невольно ей вспоминалось, как вчера в штаб-квартире КОМКОНа Петренко вызвал, чтобы познакомить с ней, двух новых офицеров – они поступили на службу в комиссию после ее увольнения, и она их никогда раньше не видывала.

Оба прибыли в кабинет Петренко – в гражданском, как водится. Первый – капитан Вежнев, Антон. Лет тридцати пяти и, боже, какой красивый! Лицо как у Петренко, словно из фильма о римских гладиаторах, – только полковник роста совсем невысокого и, что там говорить, немолодой, а этот высоченный, с голубыми глазами, длинными ресницами. И с атлетической фигурой, которую не скрывало легкомысленное поло. Он при знакомстве задержал Варину руку в своей и осмотрел ее откровенно раздевающим взглядом. От подобного мужского внимания она за последние два года после увольнения совершенно отвыкла – все с Даниловым да с Даниловым.

Алеша, конечно, очень хороший: умный, добрый, амбициозный, заботливый – но красота не самая сильная его сторона. Вдобавок скажем прямо: каждая девушка, и Варя тоже, нуждается в подобном неприкрытом восхищении эдакого полубога. И она в тот момент как-то сразу почувствовала себя в большей степени женщиной, чем минуту назад: осознала, как она хороша в своем открытом сарафане с мощными плечами и руками и прочими богатствами, способными ослепить любого мужчину.

Ничего, разумеется, в петренковском начальственном кабинете, кроме этих первых взглядов, не последовало. Просто сухой и скупой разговор о деле. Обменялись номерами телефонов. Договорились держать связь. Разве что на прощание капитан Вежнев опять дольше обычного задержал ее руку в своей ладони. И она в ответ не стала демонстрировать при пожатии собственную силушку бывшей чемпионки Москвы по гребле и мастера спорта, притворилась мягкой и робкой девочкой.

Но, кроме красавчика, в кабинет к полковнику был вызван другой офицер комиссии – старший лейтенант Любовь Андриянова. Девушка оказалась одета, в противовес Варе и Вежневу, в летний, льняной, но строгий деловой костюм. Лет тридцати, маленькая, черненькая, хорошенькая. Она тоже, как капитан, схватывала все на лету, и в какой-то момент Кононова ощутила дикий укол ревности: «Вот, я ушла со службы, однако свято место пусто не бывает, и теперь эта фря крутится рядом с Петренко и красавцем Вежневым и решает важные вопросы государственного значения, секретные расследования ведет. А я выброшена из большой жизни, поставлена на каждодневное обслуживание ребеночка и мужа».