Ведьма из Старопяткино - стр. 4
– Да позвонил мне сегодня нотариус. Говорит, какая-то Зинаида Тимофеевна оставила мне наследство.
Мама так и замерла с чашками в руках посреди кухни.
– Зинаида Тимофеевна? – повторила она вопрос недоверчиво.
– Ну да, – кивнула я. – Зинаида Тимофеевна Воронина. Может, родственница наша какая дальняя? Из Америки, например. И оставила мне виллу в Майями и миллион баксов на счету.
Да, фантазия у меня всегда была очень живая и бурная.
Мама тяжело опустилась на стул и аккуратно поставила чашки на стол, чтобы не расплескать чай.
– Есть такая родственница у нас, – как-то глухо произнесла она. Я даже притихла, чувствуя, что сейчас меня посветят в семейную тайну. – Твоя прабабушка.
– Кто? – ватрушка застряла в горле. – Какая прабабушка?
Я знала только бабушку Веру – мамину маму и бабушку Наташу по отцовской линии, которая умерла в прошлом году. А о том, что есть еще и прабабушка, даже не подозревала.
– Прабабушка твоя, – мама развернулась к столу и взяла одну ватрушку. – Бабушка твоего отца.
– Почему я ничего о ней не знала? – есть расхотелось.
– Потому что у нас в семье было запрещено о ней говорить, – ответила мама неохотно. – Колдовством она занималась.
– Чем? – у меня глаза на лоб полезли.
– Колдовством. Живет где-то в деревне. По крайней мере, раньше жила. Когда родился твой дед, то твой прадед забрал его и переехал в город. Не знаю всех подробностей, но они сильно поругались. И твой прадед не разрешал бабушке видеться с сыном.
– А сколько ей лет?
– Не знаю. Думаю, лет восемьдесят или девяносто, – пожала мама плечами и откусила ватрушку.
– Вот это да! – выдохнула я. – А почему же она мне оставила наследство? Слушай, а получается, она умерла.
– Получается, – печально кивнула мама. – Пусть земля ей будет пухом.
– Интересно, что она мне завещала?
– Не знаю. Может, дом. Кто его знает, что у нее было.
– А она была злой колдуньей? – с интересом спросила я. – Привороты там, зелья варила?
– Ничего не знаю. Отец твой как-то вскользь рассказал. А подробностей не знаю.
– Надо будет сходить к нотариусу, – твердо решила я.
– Может, не надо? – мама подняла на меня глаза.
– Ну спросить-то я могу?
– Можешь, – вздохнула она. – Ты ешь, ешь. Худая вон какая.
– Ничего я не худая, – надулась я. – Все на месте.
Разговор плавно перешел на бытовые темы, а уже через два часа я снова сидела за рулем Витька. Стоя на очередном светофоре, посмотрела на часы. Почти пять. Нотариус сказал, что контора работает до шести. Успеваю! Свернув за светофором во дворы, направила машину обратно и вскоре перешагивала порог светлой и чистой приемной, где уже сидели двое: худенький паренек лет двадцати и сухонькая бедно одетая старушка. Я пристроилась на свободном стуле в ожидании своей очереди. Ждать пришлось долго. Старушка все никак не выходила. То и дело из-за двери слышались приглушенные голоса, иногда тон повышался, а потом снова наступала тишина. Паренек же ушел давно и какой-то расстроенный. От нечего делать я разглядывала цветы на металлической кованной подставке. Было видно, что ими особо никто не занимался. Так, поливал иногда, если вспоминал. Спатифиллум уже пора было пересадить. Да и опрыскивать водой не мешало бы. Вон края листьев коричневые. Сухо ему здесь. Да и калатея начала подсыхать. Интересно, кто им выбирал эти цветы? Это ж просто издевательство над растениями. Я встала и подошла к цветам. Да, земля в горшках превратилась в камень. Никто их не рыхлил, не подкармливал и не пересаживал уже давненько.