Ведьма философских наук - стр. 24
Куратор задумался и уже даже поднялся, желая, судя по всему, нас отпустить, как девчушечка с первой парты опять потянула руку вверх. Слава Богу, молча.
– Что еще? – устало спросил куратор.
– Прошу прощения, магистр Далорос, но вы не назначили старосту.
Магистр скривился, как будто его заставили есть протухший суп, и вернулся за стол.
– Хорошо, – наконец сказал он, опираясь подбородком на сцепленные в замок руки. – Пусть каждый из вас сейчас напишет заявление на назначение его старостой.
Народ зашумел, но одного взгляда было достаточно, чтобы тишина мгновенно восстановилась.
Профессионал! Я в очередной раз порадовалась за куратора. Даже я не могла добиться такой слаженности в работе группы.
Перед нами прямо из воздуха появились чистые листы бумаги, перья и чернильницы.
Я зависла.
Перо и чернила? Вы серьезно?
Нет, что, правда?
Все уже давно начали писать, а я все таращилась на средневековые принадлежности для письма. Складывая утром сумку, я абсолютно машинально переложила в нее все свои ручки и карандаши, которые перебрались в этот мир вместе со мной и которые я, как истинный преподаватель, таскаю с собой целыми пачками. Сейчас же передо мной стояла дилемма: доставать нормальную ручку или нарабатывать новые навыки. Впрочем, достаточно было вспомнить, для чего мы пишем заявление, и я радостно поставила прямо посреди листа кляксу. Быть старостой мне ну никак не хотелось, а для того, чтобы у хитрого куратора даже мысли не возникло отправить меня на это неблагодарное дело, мне необходимо было написать заявление самым ужасным из всех возможных почерков. И клякса была при этом весьма и весьма уместна.
Писать пером оказалось на удивление легко и удобно. Видимо, не обошлось без магии. Иначе чем объяснить, что одного макания в чернильницу хватало на пару строк, а сами чернила высыхали практически мгновенно.
Стоило мне поставить подпись, как заявление тут же исчезло у меня со стола, зато на столе куратора образовалась небольшая стопочка бумаги.
Ленивыми движениями и с легкой ироничной улыбкой куратор медленно перебирал наши заявления, пока не остановился на последнем.
– Ну что ж, – сказал он, и все заявления, кроме того, которое он держал в руке, тут же вспыхнули огнем и осыпались пеплом. – Поздравляю, студентка Елизаветандреевна, ваше заявление принято, и вы назначаетесь старостой.
Что?! Это как? Я же специально писала как терапевт с многолетним стажем, еще и ошибки в каждом слове старалась делать.
– Прошу прощения, – подняла я руку, и куратор великодушно мне кивнул, – магистр Далорос, вы уверены, что не ошиблись?
– Студентка Елизаветандреевна, я похож на человека, который ошибается?
– Эм-м, – проблеяла я, действительно ощущая себя студенткой-первогодкой, – нет.
– Тогда в чем дело?
Я бы тебе сказала в чем. Испокон веков старостами выбирали либо самых активных, либо (определить-то, кто из абитуриентов активный, не видя их, не так просто) тех, у кого хороший почерк. Потому как именно старосте вести журнал посещаемости и кучу бумаг к нему. А возиться с неразборчивым почерком никому не хочется. Так где же я просчиталась?
– Зачем вам староста с ужасным почерком? – не удержала я язык за зубами.
– Еще одно предупреждение за несанкционированный вопрос, – довольно улыбнулся куратор, глядя мне прямо в глаза. – Я спросил, в чем дело, а вы в ответ задали мне вопрос.