Вечный Палач - стр. 32
– Милый, наш мир создан из рук вон плохо, люди в мире не живут, а маются…
– Милая, наш мир создан просто замечательно, люди в мире не маются, а живут…
– Милый, жизнь быстротечна и, в конце концов, нас всех ждет СМЕРТЬ!
– Милая, смерть скоропреходяща и, в конце конца, нас ждет новая ЖИЗНЬ!!!
– Милый, не все люди умеют любить; и не все знают, что любить других – это такое счастье.
– Милая, все люди рождены для того, чтобы любить, но многие из них думают, что любить других – это большое горе, поэтому они любят только самих себя.
– Милый, почему ты перечишь мне, разве ты не любишь меня?
– Милая, возлюбив меня, разве ты не перечишь себе?
На корявом сухом дереве заводит свои рулады соловей или какая-то другая певучая пташка. Юноша и девушка обречено замолкают. Слышны только пение птицы и ритмичные удары влюбленных сердец. Когда восторженный певец замолкает, прерванный бессловесный разговор душ безотложно продолжается.
– Любимый, разве может сравниться божественное пение живой птички со звучанием искусственно созданной композитором музыкой?
– Любимая, а разве нужно сравнивать живое пение птички со звучанием созданной искусным композитором божественной музыкой?
– Любимый, ответь: а существует ли во Вселенной жизнь, подобная нашей?
– Любимая, а существует ли подобная Вселенная в нашей жизни?
– Любимый, ты думаешь, все, что мы видим – это игра нашего воображения?
– Любимая, видишь ли, все, что я выдумал – это воображение нашей игры…
– Любимый, я хочу иметь от тебя ребенка….
Юноша ничего не отвечает девушке. Он подхватывает ее на руки и начинает кружиться. Сначала медленно, потом сильнее, еще сильнее, пока влюбленные не превращаются в пестрый вертящийся волчок. Начинает звучать тягучая, как «Orbit» музыка и пахучая как Гаванская сигара. Между грубых и громких звуков слышны нежные нотки печали и опасливый шепот юноши:
– Я тоже хочу, но еще не время. Для того чтобы родить ребенка, одного желания мало. Время нашего ребенка еще не пришло. Но я безнадежно знаю его новое имя и пол.
– Я тоже! Это будет девочка…
– Девочка?
– Да, девочка.
– Хорошо, пусть будет девочка, и звать ее будут…
– Анастасия!
– Анастасия? Но я думал…
– Зачем думать, все уже решено за нас на небесах…
– Наверное, ты права.
– Я люблю тебя, милый…
– Помолчи, послушай Вселенную, она молчит, как беспокойно и тревожно молчит Вселенная. Видно ей не хочется видеть нашего счастья и любви, она не хочет, чтобы у нас была дочка Ася…
– Какие глупости, милый, по-видимому, ты боишься этого сам. Ребенок ни может не родиться, если ему предопределено стать хрупким плодом нашей страстной любви, как и Вселенная ни может молчать. Нет, милый, она поет, просто ослепленный своей страстью, ты сам ничего не хочешь видеть и слышать, а может и осмысливать…
– Я боюсь, любимая, боюсь потерять тебя, так и не обретя земного счастья, как недавно я потерял жизнь.
– Но я же вернула ее тебе…
– Вернула, но мне кажется, что не всю…
– Как это, не всю?
– Не знаю, ничего не знаю-ююю…
Вертящийся в сумасшедшем ритме волчок резко затормозил, и утомленные тела юноши и девушки спинами упали на сочную изумрудную траву и белоснежные цветы.
– Я не вижу звезд, милая.
– Еще не ночь.
– Я не слышу ветра, милая.
– Еще не шторм.
– Я не знаю жизни, милая.
– Еще не смерть!..
В дверь комнаты кто-то вероломно постучал, и Константин прогневлено нажал на кнопку «