Вечный эскорт - стр. 23

«Замечательный перс где-то подхватил блох от своих соплеменников, однако я-то тут при чем?» Боевой настрой мгновенно улетучился, и ваш покорный слуга, поспешно закончив для блезира так успешно начатую работу, быстро ретировался, не потрудившись придумать более или менее правдоподобных объяснений.

После этого позорного эпизода мой проснувшийся было интерес к шкурке старинного блюза был безвозвратно утрачен. Бедная, бедная йеху. Для нее внезапное и необъяснимое исчезновение милого друга с горизонта ее жизни стало, скорее всего, большим разочарованием; она имела, видимо, на меня конкретные матримониальные виды и надежды, которые, впрочем, и раньше никогда не находили позитивного отклика с моей стороны.

Сколько было подобных случаев – разных по форме, но одинаковых по сути. Потому что подобные нюансы – блохи домашнего любимца, не вовремя закипевший чайник со свистком, аплодисменты захлопнувшихся дверей или фрамуг, неправильный, по моему мнению, запах подмышек, неаккуратно выбритый лобок, неприятные любовные рычания вместо женственных стонов, стилистически грубоватое замечание «не заваливай меня», сказанное в разгар волнующей прелюдии, – все это было не самым важным. Главное – искра не высекалась. Тем не менее в моей жизни появлялись все новые йеху, и я продолжал прилежно исполнять подобающую в таких случаях рутинную работу.

Наверное, от этой близости, посещавшей меня с фатальной неизбежностью волн прибоя, набегавших на берег моря, я испытывал ощущения, мало чем отличавшиеся от тех, что получают от своих подруг обычные мужчины, сливающиеся с ними в бесконечном ритме фрикций и маленьких оргазмов, сотрясающих днем и ночью нашу грешную планету.

Что они могут знать? Испытали ли они хоть раз то острое и ядовитое блаженство, которое довелось испытать мне в объятиях настоящей ундины?

Для меня взрослое население планеты делилось не на два, а на три пола.

Мужчины, к коим я до сих пор себя отношу и к которым никогда не испытывал влечения.

Однажды, путешествуя с близким другом по Крыму (это случилось еще в наши юные студенческие годы) и не найдя в Алупке подходящего жилья, мы решили провести ночь в палатке на берегу моря. Романтическая затея. Под утро стало жарко, и мы наполовину выползли из спальников. В моем распоряжении оставались последние два сладких утренних часа, когда я, поворачиваясь с бока на бок, случайно коснулся плечом обнаженного торса моего друга.

В жизни не испытывал большего отвращения. Касаться обнаженного мужского тела можно на борцовском ковре, в бане, когда паришься. В остальном – для меня это строжайшее табу.

Так вот – мужчины и два женских пола. Обычные женщины и ундины. Для моей голограммы чувств не было проблем различать их. Анатомически разницы никакой, но разница между тем огромная – как между «влачением» и «влечением». Единственным объектом настоящих любовных порывов были для меня ундины. Появление на горизонте Аганиппы и ее обворожительных соплеменниц, наперсниц ее русалочьих забав, приводило меня в состояние, близкое к умопомешательству.

Сейчас я все это как-то пытаюсь сам себе объяснить, но в двадцать лет, и даже в двадцать пять, я еще не понимал природы собственной раздвоенности и моих мучений. Тело знало, что оно жаждет, но рассудок говорил: жизнь такова, какова она есть, и надо принимать мир именно таким. Меня охватывали то безумные постыдные мечтания, то безрассудный оптимизм. «Все и так хорошо, – говорил я сам себе. – Сколько прекрасных женщин ходит по земле, а остальное зависит просто от выбора правильной точки зрения». Я чувствовал, что вполне способен любить Еву, но мечтал все-таки о Лилит – о, где мне найти трех ангелов, Сеноя, Сансену и Самангелофа