Вечный двигатель - стр. 8

– Не поняла! – Произнеслось врастяжку, почти басом, руки воинственно, как у дочери, уперлись в бока, взгляд Ирины на субъекта струился исподлобья. – Как это даже не курицы?

– Мам, – резко изменил тактику Артем, – там теогия одна. Совегшенно, газумеется, дугацкая – без истогички, я думаю, не обошлось… – Обернулся к сестре, прошипел: – Наушница.

Настасья обиженно развернулась, показывая полную несовместимость с социумом, и красноречиво вышла – голос, однако, донес скорбное:

– В каких условиях приходится существовать!

– Артем! – помпезно воскликнул папа, вытягиваясь в струну. – Будем иметь уважение к женщине.

– Нет, я требую объяснений (поза Ирины стала более чем угрожающая)! Я чувствую заговор!

– Иришь, – Вадим шел винтом, – издержки интернета, отсутствие целенаправленного отбора. Это возрастное.

Настя, оказывается, ничуть не уходила, а совершала некий маневр, ее прелестная мордашка высветилась в дверном проеме. Выразилась отрывисто и ехидно:

– Ха… ха… ха – я смеюсь и падаю!.. – Торжественно, олицетворяя картину крайней безнадежности, возвестила: – В его возрасте Билл Гейтс заработал миллионы!

Артем процедил Насте:

– Змея, змея, змея.

Вадим волновался:

– Не станем уподобляться… будем кооптироваться во имя…

Ирина монотонно и настойчиво, тыча указательным пальцем в пол и упершись туда же взглядом, настаивала:

– Я требую объяснений… сиюминутно… я – требую!

Артем хило цеплялся за позиции:

– Двойку мне истегичка ни за что влепила – узугпатогша.

Настюха изящно массировала виски, чуть касаясь пальчиками (а-ля Фаина Раневская), локти высоко:

– Я таки не выдержу этот бедлам – в монастырь! – Вновь исчезла.

– Объяснений!!

Артем, выглянув в дверь и убедившись в отсутствии недруга, скучно разъяснил:

– Ма, женщины по той теогии – полубоги.

Ирина приподняла бровь:

– Только не говори, что и это сочинил кормчий.

Артем буркнул:

– Следуя теогии, мы вообще напгасно пгедставляем бога мужиком – это женщина. – Вероятно, не в силах скрыть чувства к историчке и сестре пасмурно добавил явно от себя: – Отсюда вся нелепость мига.

Либо из политеса, либо от пристрастия, по экспоненте переходя в крик, Вадим изложил:

– А не могу ли я изъявить нижайшую просьбу, чтоб все заткнулись!!! – И выдержав паузу, убийственно спокойно обратил ладони: – Оно – вертится.

Через какое-то время Ирина задумчиво рассматривала неугомонный агрегат, а муж вдохновенно – пока не осекли – пылил:

– Представляешь? Нефть, всякие там энергоносители становятся фитюлькой. Собственно, что энергоносители – дальше некуда… – Вадим достал джокера. – Ту шубу-то… ну, мы мечтали – первым делом.

Жена молча копала в маковке. Наконец, выдохнула:

– Чтоб никому ни полслова. Клянитесь моим здоровьем.

– Эти Бивис и Бадхед, мамуля, – не унималась Настька, семеня за матушкой, шествующей на кухню, – дом скоро превратят чёрти во что… – Шли театральные жесты. – Какой-то Чернобыль!

Ирина сдержанно наущала:

– Нюся, это генотип, данность, которую должно принимать и пестовать. Средствами по имени любовь.

– Я и говорю, эти Эдисоны… Мы, женщины, призваны индуцировать и корректировать. Им же во благо.

Ужин. Семья асинхронно хлопотлива и вместе с тем солидарна – Настасья заботливо подвигает к Артему хлеб, объявляет вдохновенно:

– Между прочим, Тёму на городскую олимпиаду по физике выдвинули.