Вечный двигатель - стр. 40

– Знать-то, Василий наметился таки в хозяева – жуировать покончил, оглянулся на вотчину.

– Ак эть пятый год как тридцать минуло. Пора!

– И как теперь руководство делить станут?

– Не нашего ума дело. Зятевья, знамо, покуражат – привыкли править. Толькё Василий – первый наследник, как повернет, так и будет.

– Да, на единого брата три сестры, да еще с зятевьями – хомут.

– Ну, Ленка, што ись, не в счет – мокрошшелка. Да и у Васёны мужик душой жидок, хоть спи на ём. Татьянин Семен – да, хват. Он дело и держал – будет свара.

– Ну, а что невеста? Баска девица, довелось глянуть. Будто из других краев?!

Авдотья сделала скептическое лицо.

– Ай да! Тот же назём, хоть из далека привезён.

– Да ведь и слухи разные возле.

Тетка сжала губы на мгновение и дальше придвинулась, воспаляясь – злоба дня:

– То-то и оно – и красно, и цветно, да линюче! Василий-от девицу чуть не в исподнем привез, приданого одна сабля. Толкуют, правда, будто секретная вещь. Да от секретов велик ли прок? (Перекрестилась.) Прости господи!.. Блинов вот, с маслицем. И в каку же сторону ноне пойдете?

– Логиново не минуем, иконе Параскевы Пятницы поклонимся. А там – пути божьи неисповедимы, чать добрыми людьми земля не оскудела.

– Пьяный бор обойдете, ли как? Молва худая бегит… Даве Ванькя Ерчихин без коня воротился. Сказыват: выскочили ироды с топорам да иным орудием – выпрягай из телеги! Лоб сшиб, моля кормильца оставить. Не проняло – де, мы окаянные!

– Есть такое – будто злодей поселился. Да какова с нас добыча?

Вот и главные персонажи наличностью удружили, из дома вывалился разномастный гурт. Тут и поп, и служивый законоправного ведомства, с портупеей, усами, как водиться, и немилосердным взглядом. Некая баба, румянами густая, в кокошнике, заголосила приплясывая: «Куманек, спобывай у меня! Душа-радость, спобывай у меня…» Немного сзади и сбоку чубатый парень с шикарной гармонью, раздувал меха. Неотложно пара мужиков затеяли усердно и в такт будто долбить ребром подметок в землю – сплясывали. Очнулся и гармонист за столом, кинулся терзать свою трехрядку – не совсем в лад.

Обратим внимание на того что поджар, с ленивым глазом, в тройке на чесучовом подкладе – не иначе самая важная фигура, достойнейший екатеринбургский фабрикант Михайло Гаврилыч Зотов. Ну да и вились вокруг человеки. Тот что разговором занимал, конечно, и есть Василий, жених. Видать, и оный не лаптем щи лопатит: костюмчик форменный, лаковые ботинки (остальные в яловых сапогах). И не сказать, чтоб гнуло шибко – папироска в руке благопристойно устроилась.

Непосредственную когорту с гостем составляли сестры Василия и их мужья. Одна из сестер, Татьяна, держала поднос с рюмками:

– Язык смочить, Михайло Гаврилыч – солнце совсем испыжилось.

Зять по ней (это Семен, тот что «хват») добавил:

– Брюхо после обеда закрепить – неминуемо.

Тот чинно снял лафитник с рубинового цвета содержимым (жених и мужики последовали), кивнул Василию:

– С божьим благословением.

Выпили, внятно закусили. Зотов запустил:

– Так я продолжу, экземпляр у меня есть отменнейший. Благородных основ конь – из орловских. Мечтаю продолжить породу.

– Ваши настроения отлично понятны, – отозвался Василий. – Ну да, чай, поживем так и увидим!

– В достойные руки всякое существо отдать – доход. Испытано, – раздался женский голос.