Вечномечтовые - стр. 2

– И… что же?

– Значит… придется её создать… с чистого листа…

Торговец перебирает в маленькой коробочке ноты, выкладывает их на чистый лист, ноты кувыркаются, кусают друг друга, разбегаются, продавец прихлопывает их ладонью, чтобы не разбежались.

– Будем мелодию вашу делать…

Ветер бьется в окна. Продавец думает про себя, черта с два он улетит завтра в теплые страны, как бы вообще в этом северном городке зимовать не пришлось. Интересно, как это, зимовать, никто из его родичей не зимовал, все на юг улетали, еще в тех незапамятных времен, когда его дикие предки вили гнезда…

А здесь тоже можно жить.

Оказывается – можно.

Поначалу думал – не выживу, да где это видано, чтобы здесь выживали. Кто сюда попал, тот, считайте, уже все… Да и вообще не знали, что есть какое-то сюда…

Оказалось – есть.

И оказалось – можно жить.

Нет, жизнью это, конечно, не назовешь. Так. Выживание. Борьба за жизнь. За самого себя. Вернее за то, что когда-то было тобой.

Но ничего, не смертельно.

Есть, например, каменные кубы. В них можно укрыться, если с неба что-то падает. И если воздух застывает, тоже можно укрыться. И переждать.

Есть каменные кубы, в которых прячется энергия. Конечно, не в чистом виде. Конечно, ЭТО еще доводить и доводить до ума, чтобы была энергия. Ну ничего, и довести можно.

Один такой куб рядом с кубом, в котором я прячусь. Надо укрыться оболочкой, выйти из своего куба, и не со стороны, ближайшей к другому кубу, а с противоположной. Обойти куб, и зигзагами-зигзагами добраться до куба с энергией. Только надо осторожнее идти через мертвую полосу. Твари, которые здесь живут, как-то угадывают, когда можно идти через мертвую полосу, угадывают по длине световой волны. Я так не могу.

Твари…

Здесь тоже есть жизнь.

Оказывается.

В жизни бы не подумал. Да и в один голос все говорили, не может тут ничего жить, что смеяться-то, условия не те.

Только плевать хотела жизнь на наши условия.

И твари тоже смирные. Когда сюда попал, думал, растерзают в клочки, охнуть не успею. А ничего. Обошлось. Смирные. Нет, бывает, конечно, сцепятся друг с другом, и начинаются всякие такие ужасы, про которые умнейшие наши умы говорили – так быть не может. Только все эти ужасы где-то там, там, не у нас.

И то хорошо.

Так что жить можно. Пока движение воздуха не замирает, а если сильно замрет, то конечно, уже и не знаешь, куда деваться. В такое время лучше сидеть в каменном кубе. Не высовываться. Вызвать тварь, чтобы принесла энергию. Энергию, расфасованную в материю.

Как-то друг друга они вызывают. Связь какая-то у них хитрая…

Иногда ищу своих. Так. Просто. Хожу среди чудищ, сам замаскированный под чудище, заглядываю в жуткие глаза, не мелькнет ли что наше, родное. Не мелькает. Да и откуда взяться нашему, родному, можно подумать, кто-то остался после беды…

Никого не осталось.

На ночь молюсь Инакому, точно знаю, он меня уже не слышит.

Его уже нет.

А вот Душа еще есть. Я знаю. Он живет, пока я живу.

А твари ничего оказались, смирные. Иногда пытаюсь с ними заговорить про дальние миры там, там, там. Кивают, соглашаются, да, может, есть что-то такое… а вот, умные головы говорили… а я слышал… и снова о своем говорят, где достать энергию, и в чистом виде, и в нечистом виде, и во всяком.

Так что ничего твари оказались. Жить можно. Только не нравится, когда они начинают ловить воздух. Это когда я выхожу к тварям и оживляю душу, чтобы она жила. Собираются твари. Стадом. Мой, который меня оберегает, выходит, говорит как всегда, что выступает лауреат множества премий, все такое.