Вечная философия - стр. 31

Логос выходит из вечности во время исключительно для того, чтобы препроводить тех, чью телесную форму он принимает, из времени в вечность. Если появление Аватара на исторической сцене имеет огромную важность, то это потому, что через свое учение он показывает и, будучи каналом для благодати и божественной силы, воплощает в себе путь, который выведет людей за пределы истории. Автор Четвертого Евангелия утверждает, что слово стало плотью, но в другом абзаце он добавляет, что плоть не пользует, то есть не значит, нимало. Нимало, надо отметить, сама по себе: как средство слияния с имманентным и трансцендентным Духом она, конечно, значит очень много. В этом контексте очень интересно пронаблюдать историю развития буддизма. «В форме религиозных и мистических образов, – пишет Р. Е. Джонстон в книге «Буддийский Китай», – Махаяна выражает вселенские положения, в то время как Хинаяна не может освободиться от господства исторического факта». Выдающийся востоковед Ананда Кумарасвами пишет: «Как Вайшнавские священные тексты предупреждают кришнаита о том, что Кришна Лила – это не история, но процесс, вечно развивающийся в сердце человека, так адепт Махаяны предупрежден, что вопросы исторического факта не имеют никакой религиозной значимости». (За исключением тех случаев, стоит добавить, когда они указывают на средства – или сами представляют собой эти средства – удаленные или прямые, политические, этические или духовные, при помощи которых люди могут достичь освобождения от своего «я» и уз времени.)

На Западе освободить христианство от ига исторического факта (или, точнее, от той путаницы современных хроник и последующих умозаключений и фантазий, которые в различные эпохи принимались за исторический факт) пытались мистики. Из произведений Экхарта, Таулера и Рюйсбрука, Бёмэ, Уильяма Ло и квакеров можно было бы вывести духовное, универсальное христианство, толкователи которого раскрывают нам не историю, какой она была или какой, по мнению потомков, она должна была быть, но «процесс, вечно происходящий в сердце человека». Но к сожалению, мистикам никогда не хватало влияния, чтобы совершить на Западе махаянистский переворот. Несмотря на их усилия, христианство осталось религией, в которой чистая Вечная философия всегда затмевалась – порой больше, порой меньше – идолопоклоннической поглощенностью событиями и явлениями во времени, которые рассматривались не просто как удобное средство, но как самоцель, священная по своей природе и даже божественная. Более того, вносимые в историю на протяжении веков правки крайне неосмотрительно воспринимались как часть истории, что вложило мощное оружие в руки протестантов и позднее полемиков-рационалистов. Насколько мудрее было бы признать совершенно правомерный факт, что когда строгость Христоса-судии излишне подчеркивалась, у людей появлялась потребность олицетворять божественное милосердие в новой форме, в результате чего фигура Девы Марии, заступницы перед заступником, обрела особую значимость. А когда с течением времени образ Царицы Небесной стал внушать излишнее благоговение, милосердие перевоплотилось в скромную фигуру святого Иосифа, который тем самым стал заступником перед заступницей перед заступником. Точно так же буддисты почувствовали, что историческое лицо Шакъямуни, почитавшее самообладание, избирательность и полное умирание личности как основные средства освобождения духа, слишком строго и интеллектуально. В результате любовь и сострадание, которые Шакъямуни также проповедовал, нашли воплощение в таких Буддах, как Амида и Майтрея – божества, полностью устраненные из истории, так что их жизненный путь был помещен куда-то в далекое прошлое или далекое будущее. Здесь следует отметить, что огромное количество Будд и Бодхисаттв, о которых говорят теологи-махаянисты, сопоставимо с огромными масштабами их космологии. Время для них не имеет начала, а бесчисленные вселенные, каждая из которых порождает живых существ самого разного свойства, рождаются, развиваются, распадаются и умирают, только чтобы вновь повторить этот цикл – снова и снова, вплоть до окончательного непостижимо далекого завершения, когда каждое живое существо в каждом мире обретет избавление от времени, получит вечную Таковость или станет Буддой. Это буддийское мировоззрение находит отражение в современной астрономической картине мира – особенно в той ее версии, которая изложена в недавно опубликованной теории формирования планет доктора Вайцзекера. Если гипотеза Вайцзекера верна, то порождение планетарной системы – это естественный этап в существовании любой звезды. В одной только нашей галактике сорок тысяч миллионов звезд, а за пределами нашей галактики их число бесконечно. Если – а в это нам придется поверить – духовные законы, управляющие сознанием, едины для всей вселенной, наполненной планетами и, возможно, иными формами жизни, тогда определенно в ней есть огромное количество места и в то же время, несомненно, мучительная и отчаянная потребность в тех бесчисленных искупительных воплощениях Таковости, на чьих сияющих множествах так сосредоточены махаянисты.