Вдоль по лезвию слов (сборник) - стр. 30

Я лежу в постели. В окно бьёт яркое утреннее солнце. Я поднимаюсь, облокачиваюсь о подоконник. Розы благоухают. Сад точно разделён на две половины. Двуликий Янус растительного мира. Ближняя ко мне – такая же аккуратная и прекрасная, какой была всегда. Дальняя покрыта обломками стены, кусками машины, копотью и пеплом. Сарай выгорел дотла. Потушить, конечно, не успели. Слава богу, не дали огню распространяться дальше.

По саду идёт Рэйчел. Она поднимает глаза и смотрит на меня.

– Привет, – говорит она.

Я киваю и отворачиваюсь. Мне нечего ей сказать. Мне нечего сказать матери, отцу, дядюшке. И Харперу. Его мне хочется убить. Но я сдерживаюсь. Нельзя.

Я одеваюсь и иду на кухню. Семья готовится завтракать. Дядюшка и мать уже здесь, мать хлопочет у стола. Отец, наверное, в кабинете. Входит Рэйчел.

– Где Харпер? – хрипло спрашиваю я.

Мать смотрит на меня с укоризной.

– После того, что ты вчера сделал… – начинает она.

Я взрываюсь:

– А он? Что он сделал? Он спалил к чертям собачьим свой грёбаный сарай и заодно мой сад! Он чуть дом не поджёг, этот изобретатель хренов! Да его вообще к людям опасно подпускать! А ты мне говоришь: что я сделал? Я сделал? Будь моя воля, я бы запер его в подвале и держал на хлебе и воде! Шнурки бы отобрал, чтобы ничего не изобретал!

Я вскакиваю из-за стола и бью по нему кулаком.

– Я сделал?

Я зол. Я выбегаю из кухни и иду к комнате Харпера. Если он там, я ему добавлю ещё.

Вслед слышу крик матери:

– Бедный мальчик не выходит из комнаты!..

Дверь заперта. Я не трачу время на разговоры и открываю её ударом ноги.

Харпера там нет. Посередине комнаты стоит его письменный стол. Он очень тяжёлый, но Харпер зачем-то оттащил его от стены и поставил в центре. На столе – записка.

Я беру её.

«Мама, папа, Джерри, Рэйчел, дядюшка Гаспар!

Я не знаю, получится ли у меня, но нынче ночью я понял, что вся моя машина – это глупость, и путешествовать во времени можно гораздо проще. Я проведу эксперимент сегодня же. Я хочу отправиться на двадцать лет вперёд. А потом – назад. Если я вернусь, я принесу что-нибудь оттуда, какое-нибудь доказательство. Если не вернусь – что ж, значит, такая судьба. Может, мы снова встретимся через двадцать лет.

Ваш Харпер».

Текст в его духе. Красиво, вычурно написано, а информации – никакой. В будущее он отправится, видите ли! Вернётся, сволочь, к обеду, когда проголодается. Только зря маму разволнует. Может, не показывать ей записку?

Лучше показать, всё же спокойнее будет, чем вовсе без вести.

Сволочь. Испугался меня и сбежал куда-то. Путешественник хренов. Великий Гудини. Шарлатан.

Я отношу записку матери. Она смотрит на меня дикими глазами.

Я спускаюсь в сад.

Сколько работы, чёрт побери, сколько работы.

Голос приходит откуда-то издалека.

– Мистер Маллен! Мистер Маллен!

Я приоткрываю глаза, щурюсь от солнечного света. Тёмная фигура, спешащая ко мне, – это Дик, второй садовник.

– Мистер Маллен, похоже, mallena дала росток!

Я вскакиваю. Сна будто не было. Rosa mallena, гордость моя, лучшая из моих роз, лучшая из всего, что я когда-либо выводил. Она пробивается! Значит, семена жизнеспособны, значит, гибрид удался! Только бы он выглядел так, как я планирую!..

Мы быстро идём по тропинкам. Розарий закрытый: огромная оранжерея из стекла и металла в центре сада. Кадки, вазоны, клумбы – всё здесь. Цветы, тысячи красок, тысячи цветов, ароматы востока и запада, прекрасные, невозможные, неповторимые, пьянящие.