Вавилон - стр. 99

Чувство унижения жгло ее, особенно теперь, когда она узнала персидского князя. Какая громадная разница между ними, очевидно, такая же разница и между Халдейским царством и Персией.

Отец угадал насмешку и боль в голосе Нанаи.

– Вот как ты теперь разговариваешь, а мне иногда казалось, что твое сердце отдано Набусардару.

– Чего иной раз не покажется, дорогой отец. – И она горько засмеялась.

Пока он занимался сборами в дорогу, дочь в глубокой задумчивости смотрела через проем двери вдаль.

Гамадан закрепил ремешки сандалий и подвязал полотняную рубаху, не закрывавшую даже колен. Затем он пригладил рукой волосы на голове и бороду, снял с гвоздика шапку, чтобы защитить голову от солнца, и отправился в путь.

В дверях он обернулся:

– Да хранит тебя Энлиль!

– Да хранит он и тебя, – прошептала Нанаи совсем тихо. После его ухода она по-прежнему глядела через проем двери на поля за деревней.

Вдруг ей показалось, что в тишине раздался далекий стук копыт. Он затихал, потом усиливался, то прекращался совсем, то возникал снова, пока где-то поблизости не заскрежетало черпательное колесо на канале, заглушая все прочие звуки.

Конец ознакомительного фрагмента.