Василиса Опасная. Воздушный наряд пери - стр. 26
Слободан Будимирович зачехлял гусли и что-то напевал себе под нос. Заметив меня, он ничуть не удивился, как будто ждал, что я приду.
- Вы видели мою иллюзию? – спросила я напрямик.
- Видел, - кивнул декан. – Отличное качество. Цвет, запах, эффект личного присутствия – все есть.
- А вы кого видели? – продолжала допрашивать я.
- Это важно? – спросил он, откладывая гусли.
- Важно, - ответила я почти с вызовом.
- Давай припомним, - Слободан уселся на стол в первом ряду и задумчиво потер переносицу указательным пальцем. – Это была ночь, ивы на берегу озера, луна, белые лебеди.
- И всё? – не утерпела я.
- Пожалуй… - он чуть нахмурился, припоминая. – Да, пожалуй, всё. А было ещё что-то?
- А черного лебедя не видели?
Он приподнял удивленно брови и отрицательно покачал головой:
- Были черные лебеди? Может, я их просто не заметил?
Не сработало. Он не видел черную птицу. Сейчас я была уже не так уверена, что её видела я.
- Может, - проворчала я. – Ладно, извините, - я пошла к выходу, но декан окликнул меня.
- Василиса, - позвал он, и я остановилась. - Если я правильно понимаю, это была не самовольная иллюзия, а специально созданная?
- Да, - сказала я делано небрежно. – Наконец-то осилила.
- Я очень рад, - он спрыгнул со стола и взъерошил пятерней светлые кудри. – Только я бы рекомендовал вам в следующий раз при создании иллюзии надеть кокошник. В «Иве» вряд ли кто-то способен проникнуть в ваше сознание через иллюзию – если только Кош Невмертич или Барбара Збыславовна. Но рисковать не надо. Выступление на смотре школ было впечатляющим – мы все там обалдели, - он засмеялся, но тут же стал серьезным. – Вот только Кошу Невмертичу пришлось приложить огромные усилия, чтобы защитить вас от возможного вмешательства. Ему пришлось долго восстанавливаться в это лето.
- Восстанавливаться? – насторожилась я, сразу забыв о приблудном черном лебеде.
- Было потрачено много жизненных сил. Слишком много. Поэтому еще раз попрошу вас не быть такой безрассудной. Вам ведь не нужны чужие тараканы? – он лукаво улыбнулся. – Хватит и своих.
- Очень смешно, - сказала я досадливо.
- Да, как бы, не очень, - сказал он мне уже вслед.
Про жизненные силы они мне все уши прожужжали, но я решила расспросить об этом Анчуткина – вдруг узнаю что-то новенькое.
Когда он в очередной обеденный перерыв потащил меня в лабораторию, хвалиться петерситом, я поинтересовалась, глядя, как Анчуткин осторожно выкладывает на мраморную столешницу синие камешки:
- Почему волшебники так боятся выказывать эмоции? И при чем тут мои эмоции и мои силы?
Бориска долго и нудно рассказывал, как важно жить в спокойствии и душевном равновесии, потому что силы, которые поддерживают волшебную и человеческую сущности, восполняются очень медленно. Поэтому первый закон волшебников – поменьше эмоций, поменьше душевных тревог.
Я слушала его с недоверием, потому что после всех чудес, что я устраивала с психу – у меня не было никакой отключки волшебных сил. Я даже слабости почти не чувствовала. Не считая головной боли с похмелья. Наоборот, когда у меня зашкаливали эмоции я смогла поджечь «Лексус» Коша Невмертича, и превратилась в Жар-птицу…
Наверное, врут господа-волшебники. Явно что-то недоговаривают.
- Ты не злись, - посоветовал Анчуткин, когда мы, пообедав, отправились на ленты. – Как начинаешь злиться – считай до ста, а потом в обратном порядке. Мне всегда помогает успокоиться.