Ваше Сиятельство 1 (+иллюстрации) - стр. 65
- Саш, вот эту лестницу нужно поставить сюда. И там наверху… - она подняла голову, поглядывая на ряды книг. - В общем, сначала нужно перенести лестницу. Не хочу трогать слуг, они все заняты.
- Я сам, Светлана Ионовна, - я аккуратно убрал ее руку, давая понять, что уж такая мелочь, как перенести стремянку, пусть и тяжелую, мне вполне по силам.
- Сюда, сюда, вот сюда, - определила место баронесса. – Но все равно придется лезть мне. Ты не найдешь. Держи только!
Она начала подниматься. Хотя стремянка стояла надежно, я усердно держал. Вышло даже так, что прижался щекой к ее голой ноге. Поглядывал вверх на ее розовые, великолепные бедра и тугие ягодицы, обтянутые белыми трусиками.
В Астерии сейчас будто проснулся неискушенный, сгорающий от любопытства мальчишка. Конечно, эти неприличные устремления диктовало мое юное тело, но я не собирался отвергать их – я хотел в эти мгновенья быть мальчишкой.
- Саш, - она глянула на меня сверху, - крепко держи. Я очень дорогая женщина. Меня нельзя ронять пошутила она.
- Не сомневайтесь, вы в самых надежных руках. По крайней мере, самых надежных в этой комнате, - заверил я, наслаждаясь ее великолепием снизу.
И возникла мысль: «Уж не намеренно ли она привлекла меня для этого как бы не совсем своевременного занятия».
Баронесса спустилась вниз с золотистой картонной коробкой, приоткрыла ее – там были старые фотографии и листки исписанной бумаги - и удовлетворенно заключила:
- Вроде то самое, - а потом вдруг спросила. – Саш, почему ты так смотришь на мою грудь?
Я несколько опешил. Ее грудь в самом деле увлекала: крупная, явно тугая, рельефно выступавшая под глубоким декольте – вот как на нее не смотреть? И что я должен был сейчас ответить. Ответил честно:
- Она мне очень нравится. Трудно отвести взгляд, Светлана Ионовна. Вас мое внимание раздражает?
- Ты очень молод, Саш. Ведь я ровесница твоей мамы, - она отложила несколько фото на столешницу и подняла ко мне глаза. – Но мне такое внимание приятно. Значит, еще могу производить впечатление на молодых людей. Наклонись, - она поманила меня пальчиком.
И когда я наклонился над столом, разделявшим нас, баронесса наклонилась тоже и поцеловала меня в губы. Поцелуй вышел коротким, сухим, как следствие некоторых сомнений, удерживавших жену барона Евстафьева. И конечно, она в моем восприятии – восприятии Астерия - была роскошной женщиной. В некоторые эпизоды прежних жизней я любил женщин именно такого возраста: чуть развращенных прожитыми годами, умеющих получать удовольствия и щедро, без стеснений делиться им. Тех самых дам, жадных до пикантных прелестей, жадных от осознания, что молодость вот-вот начнет убегать от них, а значит нужно взять от этой жизни побольше. В то же время я воспринимал баронессу не только умом, но и своим юным телом, которое не желало мириться с моим терпением. Это тело сейчас бунтовало и жаждало. Сейчас мне захотелось подойти к ней сзади, прижаться к ее ягодицам, так, чтобы Светлана Ионовна почувствовала всю силу юной впечатлительности, затем положить ладони на ее груди, крепко сжать их. Но вместо этого я сказал:
- Это очень приятный поцелуй. Жаль, что он такой короткий.
- Вот как? Саш, сегодня ты очень удивляешь. Найди меня, когда в главном зале начнутся танцы, - она с явным любопытством смотрела на меня.