Ваша честь - стр. 20
А она завидного здоровья женщина, с некоторым ужасом подумала я, потому что осознала, что плодовитость измеряется тут не в количестве выжившего потомства, а в количестве родов, которые благополучно пережила мать…
За окном была шумная узкая улица, и две кареты никак не могли разъехаться; площадь, в которую эта улица упиралась, и сейчас по ней без всякой системы бродили люди, что-то крича. Типичный европейский город… я достаточно их повидала. Как будто я там… Все еще там.
Видно мне мое лицо было плохо. Худенькая, очень худенькая, щеки впалые — я открыла рот с некоторым страхом и улыбнулась, но зубы хотя бы на вид меня порадовали, — глаза большие и темные, волосы густые и тоже темные, брови — боль всех мастеров: наращивать нечего, окрашивать тоже, сплошное разорение, а не клиент. Да что говорить — Йоланда была красавицей! Она напомнила мне Эмилию Кларк — такая же изящная, такое же выразительное, запоминающееся лицо. Я всматривалась в отражение, не веря своим глазам. Федеральная судья Анастасия Еремина была суровой ухоженной, но непримечательной женщиной с тяжелым взглядом, но это была я, привычная, знакомая я… Может быть, моя нежная внешность и властность у молодого еще Дамиана вызвали диссонанс?
— Все Святые любят нас, равно убогих или красивых, — услышала я и вздрогнула. — Милая госпожа, главное, что они любят нас. Мы детища их.
Я обернулась.
— О чем ты говоришь?
Служанка в который уже раз повторила свое пальцы-лоб и погладила меня по руке.
— Моя нога мне не мешает. — Я прислушалась к ощущениям тела. Точно — нет. — Но с лицом… с лицом к вечеру нужно будет что-то сделать. — Потому что, черт, я не рассчитывала, что окажусь в теле такой красавицы, нет!
И как ее, в конце-то концов, зовут?
— Что же тут сделаешь, — ласково улыбнулась служанка. — По милости Всех Святых после родов обретете красоту.
Но по голосу чувствовалось, что она сама не очень-то в это верила. Какую красоту, о чем она говорит? И постепенно до меня начало доходить.
Каноны красоты во все времена были разными! Какому нашему веку равно то время, в котором я теперь коротаю свои дни? Семнадцатому, если судить по одежде? Красотки Рубенса и здоровый целлюлит? Все сильно зависело от фавориток и меняющихся вкусов меняющихся королей, но брови щипать все равно не дам. Если бы я следовала всем тенденциям нашей моды, то была бы на момент своей гибели без бровей, зато с татуажем на их месте, с силиконом во всех стратегически важных точках, от филейных частей до губ, обколотая ботоксом, с обесцвеченными, закрашенными и снова обесцвеченными волосами…
Случись такое открытие в моей прошлой жизни, я бы сказала — люблю себя такой, какая я есть. В этой жизни у меня заколотилась мысль — главное, чтобы в меня никто не влюбился… кроме меня самой.
К счастью, прогнозы были у меня благоприятными.
— А отца подмастерья, — невпопад проговорила служанка, — казнили за колдовство.
7. Глава седьмая
Кажется, что-то я пропустила.
— И я сказала себе: Тина, он…
Тина, ее зовут Тина.
— Какого подмастерья?
— Ученика цирюльника, — Тина понизила голос. — Думаю, почему бы ее сиятельство допустила его в наш дом?
Наверное, она говорила о Дамиане, подумала я. Но что странного? Вряд ли графиня собирала местечковые сплетни, хотя как знать.
— Милая госпожа, вам стоит омыться, — теперь Тина почти шептала. — Не знаю, что удумала ее сиятельство, но колдун — плохой знак. — Пальцы-лоб. — Я добавлю в ванну благословенной воды. Она смоет дурной глаз колдуна.