Ваш муж мертв - стр. 24

– Это может быть опасно. – Она говорит так, словно со мной все это случилось впервые. Что ж, она еще очень молода. Может, я ее первый подобный случай. – То, что с вами произошло… ведь это все очень травматично.

Я стараюсь говорить как можно увереннее:

– Для меня лучше не зацикливаться на приступе: я просто пью свои таблетки и надеюсь, что со мной это никогда больше не повторится.

Суеверие заставляет меня замолчать и постучать по дереву.

– Если вы сейчас проходите лечение, приступов не должно быть много, так что нам нужно разобраться, в чем дело. И я должна сообщить вам еще кое-что. Боюсь, к вам посетители.

Боюсь?

Она отводит глаза.

– Мы бы не согласились на их визит к вам, пока не были бы уверены, что вы уже оправились после приступа, но…

Она умолкает, не договорив фразу, и отдергивает занавески. Все в палате смотрят на меня. И не удивительно.

Передо мной опять та самая, уже знакомая мне парочка.

Медсестра отступает назад.

– Что ж, я вас пока оставлю, хорошо?

– Миссис Гаудман. Вики. – Рукопожатие детектива-инспектора Гэрета Вайна такое же беспощадное, как и в прошлый раз.

Я высвобождаю свою руку.

– Как вы узнали, что я здесь?

Он небрежно машет рукой, будто речь идет о сущей ерунде.

– Ваше имя появилось в сводке, когда вы поступили в больницу. Мне очень жаль, что у вас такие проблемы со здоровьем.

– Я стараюсь не воспринимать это как проблему, – словно обороняясь, отвечаю я. – Это просто часть меня.

Эту фразу я подцепила на одном из многочисленных сетевых форумов.

– И именно поэтому вы не упомянули про свое заболевание в прошлую нашу встречу?

Сладкое ощущение пробуждения после глубокого сна начинает улетучиваться. Вместо этого я чувствую неприятное покалывание кожи. Женщина, лежащая в кровати напротив, глазеет на меня. У нее лысая голова, и рядом с ней стоит капельница. Вероятно, рак?

– Мы можем задернуть занавески? – спрашиваю я.

– Конечно.

Мы остаемся втроем в замкнутом пространстве. Двое против одного.

Я прикладываю ладонь к глазам, чтобы защитить их от света длинной люминесцентной лампы наверху.

– От света вам становится хуже? – с любопытством спрашивает инспектор.

– Только от мерцания лампы, – уточняю я. – И от стресса. Ваш прошлый визит несколько выбил меня из колеи. Или известие об исчезновении Дэвида.

Инспектор моргает. Видно, что ему не хочется быть ответственным за еще один мой припадок. Мне удалось вывести его из зоны комфорта. Это хорошо. Женщина-сержант ничего не говорит, но все записывает. Нужно быть осторожнее.

– В таком случае, – внимательно глядя на меня, говорит инспектор, – вам следовало быть честной с нами с самого начала.

– Я и была.

Во рту у меня пересохло. Я прекрасно знаю, что он собирается сказать. Я ждала этого с тех пор, как сообщила ему, почему находилась возле его дома.

– Вы нашли моего мужа?

– Вашего бывшего мужа? Нет.

Голос инспектора звучит бесстрастно, но все это время он не сводит с меня пристального взгляда. Я чувствую мгновенную вспышку страха, но следом тотчас появляется уверенность, что все, конечно же, будет в порядке. У Дэвида всегда все в порядке. В отличие от других людей, которым не посчастливилось иметь с ним дело. Мне было известно о разных его махинациях, проворачиваемых под видом «благотворительных интересов». Он сам рассказал мне об этом, словно это было какое-то его достижение. Однако в тот момент я уже не могла ничего поделать. Я была у него на крючке.