«Варяг» не сдается - стр. 28

Барышня пару минут смотрела на здание, как бы собираясь с силами. Наконец решилась и пошла, цокая шпильками, к парадной двери.

Это была Катя Румянцева.

Та самая, что сбросила Алешку Муромцева в реку и угнала у него лодку. Та самая, что просила мужа Арсения Слизнева быть снисходительным. Та самая, которая за один день переосмыслила всю свою жизнь, столкнувшись с подлостью, ненавистью и предательством. Та самая, которая наконец-то поняла, что такое любовь и что такое расставание навсегда.

Катя открыла тяжелую, массивную дверь, прошла через пустынный вестибюль, распыляя в воздухе перестук каблучков и запах французской лаванды, поднялась по мраморным ступенькам и уперлась в ограждение. За ограждением сидел офицер в мундире жандарма и с погонами ротмистра.

В холле было тихо, и гулкие шаги отвлекли ротмистра от чтения бульварной прозы и заставили его встать перед дамой. Он отложил книгу и, поправив воротник кителя, вышел ей навстречу.

– Прошу прощения, мадам. Вы к кому?

– Я на заседание по делу лейтенанта Муромцева.

– Мне очень жаль, но заседание закончено. – Офицер был сама учтивость – вежливый, обходительный, с тихим баритоном, способным вогнать слабохарактерного человека в гипнотический сон.

– Как закончено?

– Все разошлись полчаса назад, – журчал он, источая фонтан любезности. – Приходите в понедельник. На выходных здание закрыто и приема нет.

– Скажите, могу я поинтересоваться решением суда?

– Я бы посоветовал вам обратиться в канцелярию.

– Пожалуйста! Это для меня очень важно.

Чувствуя, что барышня не собирается уходить, ротмистр попыхтел для приличия, убрал книгу и стал рыться в бумагах, которыми был завален его стол. Взял со стола лист, на котором было всего две строчки машинописного текста.

– Лейтенант Муромцев Алексей Константинович? – спросил ротмистр, как бы требуя подтверждения.

– Да! – жалкое подобие улыбки появилось на ее лице, и она моргнула.

– Разжалован в рядовые с лишением чинов и наград. Больше я ничем не могу вам помочь, мадам. Еще раз извините. – Ротмистр отдал честь и потерял к даме всякий интерес. Тем не менее он продолжал стоять рядом с ней, опекая до тех пор, пока она находится в зоне его ответственности.

Краски поблекли, утрачивая яркость. Стало нестерпимо жарко и захотелось пить. Катя распахнула ворот, стащила шарф и пошла к выходу. В висках стучало. Она видела краем глаза, как в холл вошел офицер и стал чуть в стороне, наблюдая за ней.

Он ее не интересовал. Ее уже ничто не интересовало.

В голове загудело, и пол стал уходить из-под ног. Все завертелось, и кто-то закричал, требуя воды.

У нее было ощущение, что ее, словно муху, прихлопнули гигантской мухобойкой, размазав посреди уходящего за горизонт холла, увешанного портретами судей, прокуроров и членов императорской семьи. Они хохотали над ней, кривляясь в своих позолоченных рамах, высовывая язык и показывая на нее пальцем.

– Смотрите, смотрите, – на все голоса верещали они, – она интересуется судьбой отщепенца Муромцева.

– Это который? – басил судья, теребя напомаженные локоны парика.

– Да тот, который сегодня, согласно высочайшему повелению, был разжалован в рядовые, исключен из гвардии и отправлен к черту на кулички.

– Ха-ха-ха… – смеялись прокуроры.

– Куда, куда отправили? – кокетничали злобные носатые дамы с плюмажами на голове, отчего напоминали цирковых крыс.