Варвары Крыма - стр. 16

Внизу плеснулась вода, что-то прошуршало в кустах. Мы застыли, сжимая друг друга – он держал меня за горло, я его за волосы и запястье. Шуршание смолкло, булькнуло, будто в воду упал камешек. Подул ветер, зашелестели заросли.

Отпустив руку следопыта, я вытащил из ножен кинжал и ткнул Авдея под нижнее ребро – не слишком сильно, но так, чтобы проколоть плотную ткань комбеза.

Он отцепился от моей шеи, всхлипнув, скрючился на склоне, накрыл голову руками и поджал ноги, будто пытаясь защититься от этого жестокого мира и от меня.

– Не помню, что там с твоим отцом было, – тихо сказал я. – Теперь не до того, понимаешь? Отомстишь мне позже, если сможешь, а сейчас надо выбираться отсюда.

Он молчал.

– Авдей, а про сестренку мою что говорят, про Миру?

– Убийца, – произнес он сдавленно. – Такая же, как ты.

– Надо же, как на подбор… А отец наш, Август, тоже хорошим человеком был?

– Август был великим человеком! Весь Крым его знал. Херсон-Град создал.

– А моя мать? Она из кочевых, что ли?

– Да.

– Но не все кочевые мутанты? Разве Август в жены мутантку взял бы?

– В нижних племенах и люди, и мутанты живут. Управительница, наверно, обычной была, человеком. Он на ней женился, чтобы с племенами союз заключить. Что там плеснулось?

– Я откуда знаю? Сказано же тебе: у меня память отшибло. Кто может обитать в таком месте?

Авдей покачал головой и сел, снова ухватившись за камень. Только сейчас я осознал, насколько в действительности молод следопыт – раньше понять это мешали усы. На лице его пыль превратилась в грязевую корку, в которой слезы оставили две светлые дорожки.

– Мы еще на краю Крыма, – прошептал он. – Здесь всякие мутафаги живут. Черепахи кусачие или… Надо уходить, пока кочевые не появились или дозор гетманов из Редута нас не нашел!

Голос звучал недоверчиво: кажется, Авдей был очень удивлен, что Альб Кровавый оставил его в живых.

Я с сомнением смотрел на грузовик. Подозрительно он выглядит – как его туда всунули, в эту дыру на склоне? Или тут какое-то землетрясение было, из-за него машина таким необычным образом застряла? Пока что в темных окнах кабины ни разу ничего не шелохнулось, но…

– Под ним не пойдем, – решил я. – Склон почти отвесный, а из пулемета того вся расселина простреливается. Надо поверху, но сначала проверить, есть ли кто внутри. Сиди здесь и никуда не суйся, понял?

Когда я привстал, чтобы забраться к грузовику, Авдей сказал:

– Нельзя мне здесь, кочевые заметят.

– Тише ты! – я оглянулся. – Лежи под этим кустом, не шевелись, тогда не заметят сверху.

– А если они по склону спустятся?

– Увидишь, что идут, – сползай к ручью, там заросли гуще.

Я заспешил к машине, но Авдей снова подал голос:

– Альб… управитель! Оставь мне что-нибудь, чтоб защищаться.

Я достал из ножен и бросил назад кинжал – клинок вонзился в землю возле камня, за который держался Авдей. Следопыт перевернулся на другой бок, спиной к машине, и выдернул кинжал.

Пригибаясь, я поднялся до середины склона и оказался немного выше грузовика. Небо серело, стало прохладнее, но жара еще не спала. Отсюда я едва различал Авдея, его комбез сливался с окружающим, – зато хорошо видел верхнюю часть кабины и крытого кузова. На середине его был люк.

Перебравшись со склона на машину, я достал револьвер и осторожно, чтобы подошвы не скрипели по металлу, прокрался к кабине. Улегся на живот, свесив голову, заглянул в закрытое решеткой лобовое окно. Ствол пулемета торчал наклонно вниз, дотянуться до него я не мог. Сквозь толстые прутья виднелся лишь край панели со свороченным набок рулем, обмотанным изолентой.