Ванька-ротный - стр. 27
Мои солдаты смотрели то на цепь, то на меня. Они ждали, что я скажу.
Я подозвал пулемётчика, прикинул, сколько метров до цели, подвинул прицельную планку на место, откинул в стороны опорные штанги пулемёта и поставил пулемёт на землю.
Я постоял, подождал минуту, не более, выбрал место повыше и поровней, перенес пулемёт, решительно лег и не торопясь стал целиться. Идущая фигура немца сидела у меня на мушке животом.
Я дал подряд несколько коротких очередей из пулемёта, каждый раз проверяя взятую точку прицела. Я даже не увидел, как ткнулись в землю несколько передних голубоватых фигурок в шинелях. Мой взгляд был прикован к разрезу прицельной планки и мушки на конце ствола.
Я дал ещё несколько очередей, оторвался от прицела и посмотрел вперёд. После этого немцы залегли, как по команде. Я видел, что несколько человек лежат неподвижно на боку. Остальные животами стали искать углубления между кочками.
Я прицелился ещё точнее и дал две-три короткие очереди по тёмным каскам. Я бил наверняка. Что-что, а стрелять меня научили!
Немецкие темные каски на фоне кочек, покрытых белым инеем, были хорошо видны. Каску не спрячешь ни за кочку, ни в землю!
Я спокойно целился, подавая ноги чуть в сторону, чуть вперёд, чуть назад, и, прижав к плечу и скуле приклад пулемёта, плавно спускал крючок и давал короткую очередь. Ещё несколько пригнутых к земле касок вскинулись над землей. Немцы как-то нервно заерзали, зашевелились, забегали и перебежками стали отходить к обрыву.
– А может, это наши? Почему они не стреляют?
Я лежу у пулемёта. Сзади меня стоят во весь рост мои солдаты. Немцы их прекрасно видят, но ответный огонь не ведут.
Прицел я поставил точно, расстояние до них метров двести – пустяковое. Видно среди них много раненых и убитых, и они от этого не могут прийти в себя. По моим самым грубым подсчётам, с десяток немцев наверняка получили по две-три пули. Они плашмя все уткнулись между кочками, не шевелились и не поднимали головы.
Но почему они не стреляли? Вот что смутило меня. Я никогда до этого немцев не видел. Не знал их цвета формы. Я подумал об этом, когда они уже отошли за обрыв. Сейчас вполне было кстати их атаковать. А если это наши? Меня как раз и отдадут под суд. Нет, это были немцы, они подошли к берегу во время бомбежки!
Был уже поздний вечер. Край берега смотрелся плохо. Немцы подобрали своих раненых и трупы, они скатились под обрыв и ушли обратно на тот берег. Над бровкой обрыва ни малейшего движения.
Когда совсем стемнело, я подозвал старшину и велел ему выставить охранение.
– Дежурить будут по двое. Передай солдатам насчёт курева. Объяви порядок смены караульных и сигналы на случай ночной тревоги. Немцы убрались к себе на ту сторону. Ночью они не воюют. Но на всякий случай ухо держите востро! Это пускай запомнят все!
Старшина всё проделал, а я, чтобы ещё раз убедиться, прошёл с ним по постам и проверил несение службы.
– Спать будем с тобой по очереди, – сказал я старшине.
Ночь была тихая, но довольно холодная.
Проснувшись, я сразу понял, что проспал слишком долго. Видно, старшина не стал будить меня через три часа, как об этом мы договорились.
Вылезать из-под одеяла не хотелось. Лежать в окопе было удобно и мягко. Сегодня я за все дни как следует выспался. Приятно потянуться, но нужно вставать.