Вампиры. Из семейной хроники графов Дракула-Карди - стр. 9
– Это желание твоей матери, – был его ответ.
Но почему? Она так любила меня!
Я ясно представлял себе мою мать: высокая, стройная, с тяжелыми русыми косами. Голубые глаза любовно и нежно смотрят на меня… Я точно чувствую их… и что же… два глаза смотрят на меня, но это не голубые глаза матери, а жгучие, черные.
Они промелькнули и исчезли… а я не могу их забыть!.. Мне необходимо еще раз увидеть их!..
Пока прощай.
Твой Д.
Милый Альф!
Вот уже две недели, как я не писал тебе. Представь, я даже не заметил, что прошло так много времени!.. Ты простишь мне, если я скажу, что счастлив, безмерно счастлив!
Я нашел ее, т. е. нашел обладательницу тех черных глаз, что смотрели на меня на Лидо. Глаза эти при свете солнца еще прекраснее. Да и вся она хороша! Возьми описание красавиц Венеции, и ты будешь иметь понятие, но не думай – не о ней, а только о ее тени…
Она знатного рода, но сирота и небогата. Живет под присмотром своей кормилицы; вот все, что пока я о ней знаю.
Я уже тебе сообщал, что мое невольное изгнание с родины кончилось, и я могу вернуться в родительский дом. Возвращение мое невесело, так как возможность вернуться я получил только благодаря смерти отца.
Много лет я уже не имел известий из родного дома. Отец, под угрозой его проклятия, запретил мне самовольно явиться в замок: «Когда придет время, я позову тебя».
И вот старый слуга пишет, что отец скоропостижно скончался от разрыва сердца, как определил врач.
Петро был моим дядькой и отвозил меня в Нюрнберг. Он просит прислать нотариуса для продажи замка и прибавляет, что это желание отца. О моем возвращении он не говорит ни слова. Точно этого и быть не может…
Нет и нет! Я еду домой, хотя бы это стоило мне жизни! Я хочу наконец знать тайну, что окружает смерть моей матери.
Да и сказать ли тебе, я мечтаю, что поеду туда не один…
Прощай!
Твой Д.
Милый Альф!
Может ли быть кто-либо несчастнее меня? С семи лет у меня не было матери, и я не знал ее забот и ласк; не было родины; никто меня не любил; ты скажешь, что я жил в довольстве, окруженный достатком. Да, но это не то! Я все же чужой; вот и она прошла вчера мимо меня и даже не взглянула! А я знаю, знаю, что она видела, знала, что я стою за колонной и жду ее взгляда. А прошла мимо. Несчастный я, ты можешь плакать на могиле матери, а я… Еду, еду домой!
Ты спрашиваешь, о каком гробе я писал тебе. Да о гробе дедушки, что его слуга привез из Америки. Отчего дед был в Америке и что с ним там было – сказать тебе не сумею. Есть какое-то предание, но детская моя память его не удержала. Знаю одно, что дед завещал перевезти себя в родовой замок из страны ацтеков…
– Как ацтеков? – вскричал молодой хозяин. – Ведь и я из страны ацтеков, я потомок их.
– Быть может, это и есть тот самый родственник, документов о погребении которого и недостает, чтобы быть введенным в права наследства, – сказал доктор.
– Жаль, что нет здесь нашего нотариуса. Но дальше, дальше, – торопил Гарри.
На другой день – опять читал Карл Иванович – после посещения старика с красными глазами, перед вечером, в ворота нашего замка въехали дроги, а на них большой черный гроб.
Отец и мать весь день были заняты хлопотами к его принятию.
Открыли двери склепа, что ведут из капеллы. Капеллу всю убрали зеленью и свечами, решили пригласить священника. Склеп также очистили от пыли и паутины, и на одном из запасных каменных гробов отец приказал высечь надпись с пометкой: «Привезен из Америки».