Вампиры - стр. 32
Но все-таки я был уже не мальчик. То бишь мне хватило ума не останавливаться и не пытаться договориться с разъяренной пьяной толпой. Знаете, есть народ, который непременно сделает из тебя фарш, если попытаешься объяснить, что ты здесь ни при чем.
Я обнаружил реку, собственно говоря, когда в нее попал. Или, скорее, промочил ноги. В тех краях Рио- Гранде шириной всего в тридцать футов. Ну, так я вылез и принялся вытряхивать воду из сапог, и тут слышу самодовольный такой голосок:
– Эй, гринго, куда направился?
Наверное, я не очень высоко подпрыгнул, потому что мгновенно развернулся бежать, но в последний момент до меня дошло: голос-то говорит по-английски, а не по-испански. Тогда я снова развернулся и впервые узрел Уильяма Чарльза Феликса, торчащего в дверях заброшенного вагона с сигаретой во рту, бутылью текилы в руке и самой гнусной самодовольной ухмылкой из всех, какие я видел в жизни. Кожаная летная куртка фасона Второй мировой, выцветшая голубая рубаха, джинсы, ковбойские сапоги и шляпа как у Хамфри Богарта.
Я ухмыльнулся во весь рот. Ну невозможно же удержаться!
Я подошел, вынул бутыль у него из руки, отхлебнул и спросил, кто же он, черт возьми, такой. Он ответил и пригласил меня внутрь. Я оперся хлюпающим сапогом на подножку и шагнул в вагон. Там было еще темней, чем снаружи.
– И что ты делаешь в этой штуке? – осведомился я.
И едва различил в темноте его ухмылку.
– То же, что и ты, свинский янки. Прячусь.
– И как эта штука прикатилась к реке? Тут же нет рельсов.
– Хороший вопрос, – забирая бутыль, констатировал он. – Вот ее спроси.
Он зажег спичку и высоко поднял ее. В вагоне имелось все для того, чтобы превратить ящик на колесах в перворазрядную лачугу: от тряпок на полу и картонной мебели до кровоточащего Иисуса на стене. Посреди всего этого сидела женщина.
Я настолько агрессивного уродства в жизни не видел.
Феликс затянул потрепанным грязным одеялом вход и после того зажег спичкой свечу.
– Кто это? – спросил я.
– Я не уверен, – ухмыльнувшись женщине, ответил он, присел на ящик и похлопал по полу рядом с собой. – Мне кажется, это ее дом.
Он указал мне на ящик рядом с собой. Я подошел и сел. Он предложил мне еще текилы. Я взял и выпил. Пришла женщина и села на указанное Феликсом место.
– Как тебя зовут? – бездумно спросил я по-английски.
– Двадцать пять долларов Америки, – сказала она и потрясла грудями.
О Боже.
Феликс забрал бутыль и залил текилу прямо себе в ухмылку.
– Мне кажется, очень интересное имя. А тебе как оно?
Мы расхохотались. Женщина тоже.
Я закурил, оперся локтями о колени и осведомился:
– А что тут, черт возьми, происходит?
– А что ты имеешь в виду? – лучась невинной радостью, спросил Феликс.
– Почему мы прячемся?
Он закурил свою сигарету, затянулся.
– Лично я прячусь затем, чтобы местные не вытрясли из меня все дерьмо. А ты?
– Да брось ты! Отчего тут такое? Почему все разозлились?
– То есть ты не слышал о сестрах Гарсиа? – странно глянув на меня, спросил Феликс.
– И что это, черт возьми, за сестры? – печально вздохнув, осведомился я.
Он рассмеялся.
– Давай отхлебнем еще по разу, и я расскажу.
Мы выпили по глотку. Затем, поразмыслив, он протянул бутыль женщине. Та чуть не оторвала бедняге руку вместе с бутылью и немедленно присосалась к ней.
– Не беспокойся, – сказал мне Феликс, тоже наблюдавший за тем, с какой скоростью пустеет бутылка. – У меня еще две.