Вам бы здесь побывать - стр. 5
Сломанный палец, спасший жизнь
Тренировка шла к концу, не предвещая никаких сюрпризов, как вдруг я словил маэ гери (фронт кик) на вытянутую ладонь. В пылу боя даже не почувствовал ничего, но как только время вышло, увидел мизинец на правой руке, верхняя фаланга которого игриво смотрела в сторону, как знак правого поворота.
Делать нечего, поехал в травмпункт. Летний вечер пятницы, удушливо и мрачно переходящий в потную летнюю ночь. В травпункте был традиционный для пятницы набор: порезанный бутылкой интеллигент, который все грозился позвонить куда следует, если не поторопятся и не примут его вне очереди; мама с дочкой-подростком, у которой, очевидно, была сломана ножка; и пара каких-то работяг с арбузно-раскрашенными лицами, спавших в объятиях Диониса, а точнее, Спиритуса.
Я дожидался своей очереди, не особо отягощаясь травмой. Пропустил вперёд и девочку, и очкарика с порезами. Вдруг скорая привозит бледного парня в рубахе с коротким рукавом и светлых брюках. Сестра ввела его под руку и посадила рядом со мной на кушетку. Парень был чист, не пах спиртным и выглядел как унылый инженер с завода, которому грустилось и хотелось спать. Следов насилия видно не было – что даже странно. Сестричка выпорхнула от «Айболита» и проворковала мимоходом:
– Вас вызовут. Он пока занят…
Таинственный «он» был плотно занят уже около получаса, судя по визгам и стонам порезанного гражданина.
Я прислушивался к трелям, удивляясь способностям придумывать мат у «полупрозрачных любителей» Тургенева и Куприна. Очкарик просто фонтанировал неологизмами фекального свойства. Вдруг я услышал протяжный выдох, даже скорее, длинный стон. Привезенный новичок мраморно побелел лицом и что-то шептал бескровными губами.
– Алё, дружок, ты чего? – спросил я его по-свойски, как подобает завсегдатаем травпунктов, ментовских обезьянников или ветерану общественной бани.
Губы уронили на пол только одно слово:
– Ффсё…
Он как-то осел на стуле, и его рубаха распахнулась чуть более того, что было. В груди, прямо под сердцем зияла дыра колотой раны. Поразительно, что крови не было даже вокруг нее…
Я вскочил и ринулся к врачу, не вникая в скулёж медсестры, которая пыталась подставить свои груди, как противотанковые ежи.
– У ВАС ТАМ ПАРЕНЬ ЛАСТЫ КЛЕИТ! – как можно более внятно рявкнул я.
Доктор, не поднимая головы от заштопанного и забинтованного «фантика», буднично уточнил:
– Кем сделан, этот бравурный диагноз?
– Тут надо быть тупым, слепым и глухим, как зассанный матрац, чтобы этого не понять!
Пассаж про матрац развеселил доктора, он дружелюбно прыснул, взял тонометр и бодро вышел из кабинета. Раненный парень так и сидел в позе подмокшего кулька…
Врач померил давление и, не меняя радушного тона, говорит:
– Да, совершенно точно – помирает, вези его прямо в хирургию, – повернулся и потерял всякий интерес и ко мне, и к умирающему.
Я рванулся было следом, но увидел стоящую в проходе каталку, а на ней сидящих медсестру и очевидного практиканта-студента, оба явно хотели предпринять что-то совместное, судя по блудливым глазам «учебно-боевой подруги».
– Дай каталку.
– Бери… – нетрезво ответила Нимфа.
– Помоги погрузить и довезти?
– Еще чего, это не моё отделение!
– Человек погибает! – отрывисто огрызнулся я.
– И чо?
– В сранчо! – психанул я и схватил каталку. Студент вдруг неожиданно проникся и молча помог мне уложить парня.