Вальс до востребования - стр. 26
– С удовольствием воспользуюсь вашим предложением.
– Да-а-а, Марианна, – признался Стаховский. – Вы меня обескуражили своей новостью. Не предполагал, что Кирт может допустить такую глупость и купиться на банальный «развод», пусть и грамотно обставленный. – И усмехнулся, позволив себе откровенность: – Впрочем, честно признаться, нельзя сказать, что меня не радует сей факт. Вы знаете, когда я вас впервые увидел, вы произвели на меня столь ошеломляющее впечатление, что я был совершенно вами покорен и очарован. Наверное, даже влюбился.
– Знаю, – не удивилась его признанию Марьяна.
– Да? Это было настолько очевидно? – изумился Стаховский. – Мне казалось, я смог не демонстрировать открыто своих чувств и эмоций.
– Вам не о чем беспокоиться, Ян, вы великолепно владеете собой, умеете держать невозмутимый покер-фейс и виртуозно управлять ходом беседы, даже испытывая сильные чувства. Все достаточно просто: вы были мне интересны, и я пристально за вами наблюдала, поэтому и смогла заметить ваш повышенный интерес. К тому же я давно научилась улавливать пристрастное мужское внимание, направленное на меня.
Помолчали. Каждый думая о своем.
– Ладно, Ян, мне пора возвращаться домой, – закрыла эту тонкую тему Марьяна. Поднялась с места и любезно предложила: – Давайте я помогу вам вымыть посуду, что ли.
– С этим прекрасно справится моя посудомоечная машина, – отказался от помощи Стаховский. – А вы моя гостья, к тому же предмет моей давней влюбленности и восхищения. Пусть проза жизни побудет сегодня в сторонке от вас. – И объявил тоном, не предполагавшим возражения: – Я вас провожу.
Возражать она не стала.
– Смотрите, снег пошел. – Выйдя из дома, Марьяна подставила ладошку в перчатке под падающие снежинки. – Красиво.
– Да, – согласился Ян, – иногда снег – это красиво.
– Я напомнила о болезненном? – спросила, посмотрев на него, Марианна, сразу же вспомнив про трагическую для него лавину.
– Я не испытываю болезненных и неприятных эмоций, вспоминая о том, что со мной случилось, – ответил Ян откровенно. – Вы правильно заметили, Марианна, я изменился. Кстати, – добавив бодрости в голос, поинтересовался он, – всегда хотел спросить: откуда у вас такое изумительное, редкое имя?
Она легко, тихонько рассмеялась, рассылая в темноту вокруг хрусталики своего смеха, и медленно двинулась вперед. Ян поехал рядом, сразу же подстроившись под ее шаг.
– Это все дедушка, – пояснила Марьяна. Поймала еще одну снежинку ладошкой, порассматривала и, скинув, продолжила: – Папин отец, Игорь Аристархович. Дедушка был совершенно замечательный, очень простой человек из глухого села уральской глубинки, но с какой-то врожденной невероятной внутренней потребностью, тягой к прекрасному, к искусству. Когда ему исполнилось четырнадцать лет, он тайком ушел из села, потому что в те времена крестьяне не могли покинуть свои колхозы, у них даже документов не было. Но все мужчины ушли на войну, остались старики, бабы и дети. Дед был самый старший в семье, кроме него еще четверо детей мал мала меньше, а тут по осени мама занемогла, и как он ни трудился и старался, а прокормить всех не мог, голодали. Вот дед и решился идти заработка искать. Оставил за старшего десятилетнего брата и ушел. Пешком добрался до областного центра, пройдя почти двести километров, уверен был, что уж там-то работу он найдет. Да и имел тайную мечту – хоть разочек сходить в театр, музыку послушать. Пришел прямо на завод, его пожурили за то, что из колхоза сбежал, но накормили, отогрели и приняли на работу подмастерьем. Война же еще шла, «все для фронта, все для победы», на заводах дети работали наравне со взрослыми. Дед практически голодал, отсылая все, что зарабатывал, и часть своего рабочего пайка родным в деревню, а его самого мастер подкармливал.