Валькирия. Восхождение - стр. 6
Легкие вдыхают пьяняще-свежий, насыщенный тонкими хвойными ароматами воздух. Тишину изредка тревожат робкие крики пернатых. Полумрак. Над головой нависают исполинские деревья, высокие кроны которых совершенно застят небо.
В груди тревожное ожидание неизвестного парадоксальным образом смешивается с восторгом осознания близкой тайны. Она ни разу в жизни не видела настоящего леса, но из глубин сна приходит вдруг знание: это зачарованные кедровые дебри демона Хумбабы, повелителя Ливана, убитого некогда Гильгамешем – ее величайшим земляком.
Горизонта нет, только дремучие заросли кругом, средь которых так и сочится буквально ощутимая физически чуждая хищная магия.
Девушка делает первый шаг, ступая на мягкую сухую подстилку серого мха. Грунт пружинит под стопой, вибрирует, будто живой. Путь нелегок: колючие ветки подлеска хлещут по лицу, многочисленные змеистые тяжи мертвого, скользкого от плесени бурелома цепляют за ноги, мешая движению.
Пройдено совсем немного, но путешественница уже чувствует первые признаки усталости.
Еще шаг и она выходит на широкую поляну. Наконец-то свободное пространство. Заросли вверху размыкаются, обнажая кусочек черного ночного неба, усеянного звездами, среди которых мертвым яблоком висит голубая луна. Светило грузнеет, становится видимо выпуклым, разверзая прямо по центру черный бездонный зрачок. Девушка с содроганием вдруг понимает, что это не небесное тело, а чудовищный глаз самого мироздания, всерождающего и довлеющего, которое взирает на окружающее с безграничной скукой и равнодушием.
От гипнотизирующего небесного взгляда ее отвлекает сухой треск разрываемых зарослей.
Она опускает взор.
Пред ней – явление чудища
Из-под огромной коряги, вросшей в землю неподалеку, выползает отвратительное, ящероподобное существо размером с человека, вялое, покрытое мелкой сизой чешуей. Узкая шершавая башка крутится на длинной шее, будто выискивает что-то и вдруг… останавливает взгляд на нежданной гостье… Белые жадные бельма пялятся холодно, по-хозяйски. Так малыш смотрит на собственную игрушку, с которой волен сделать все, что заблагорассудится. Что-то удивительно знакомое видится в этих плотоядных зенках.
Бежать? Черта с два!
Она приняла оборонительную стойку (прятаться – не в ее натуре), но рептилия вдруг потеряла интерес к человеку, отвернулась и, заметно прихрамывая, с трудом волоча огромное раздутое брюхо, ломая мелкую поросль, отползла в сторону, в самую гущу островка орешника. Еще минута и оттуда послышались натужные хрипы.
Движимая любопытством, девушка опасливо приблизилась и тут же воскликнула:
– О Шеду18, защити и охрани!
Тварь рожала, но, неестественным путем. Еще пара мгновений, и тонкая мембрана переполненного чрева лопнула и, истекая грязно-желтой слизью, на свет появилось нечто омерзительное: тучный, рогатый жабообразный монстр. Жирное, одышливое создание, вопреки всем законам, превышающее по размерам своего «родителя» раза в три, двинулось к ней. Как это иногда бывает во сне – внутри никакого страха (да и стоит ли опасаться эту пакость?). Однако, медлительность рыхлого, истекающего слизью гада, оказалась мнимой. Максимально приблизившись, он в одну секунду прытко метнулся к путнице и резким движением погрузил узкую юркую лапу прямо в промежность жертве.