Валькирия. Восхождение - стр. 3
Зажав в руке убийственный предмет, Элао замерла на миг. Что делать с этой мразью? Зарезать, как свинью?
Нет. Такого блага он не заслужил.
Решение пришло мгновенно.
«Да! Это именно то, что надо».
В душе ни намека на сострадание, терзания совести. С малых лет она усвоила: воздаяние должно быть адекватно содеянному.
Мстительница шагнула к распростертому, оглушенному винными парами, полностью обнаженному человеку и буднично, будто шинкует кровяную колбасу, одним ловким движением отсекла вялый детородный орган вместе с мошонкой.
Девушка не впервые использовала оружие, но на этот раз результат превзошел всякие ее ожидания. Быть может она задела ненароком крупную артерию в паху, но из куцего обрубка ярко-алой струей (цвет которой был хорошо различим даже во тьме) упругими толчками обильно хлынула влага жизни, заливая постель и все вокруг, оттеняя темные пятна уже свернувшейся крови ее потерянной девственности.
Разбуженный сильной болью мужчина заорал раньше, чем пришел в себя. Озираясь, ничего не помня (видно много он принял накануне), не понимая, где находится, почтенный Ка-Ахор вопил благим матом, инстинктивно прижимая ладони к промежности. Меж толстыми сардельками пальцев бурным фонтаном била густая красная жижа.
Через мгновение покалеченный окончательно пришел в себя. Опалив яростным взором хрупкую деву, мигом все вспомнив, он прорычал:
– Т-ты!
Тут его взгляд метнулся к ее левой руке, с зажатым в ней причинным органом. В секунду поняв всю трагичность произошедшего, сраженный «Голиаф» простонал:
– Гадина, что ты сделала?
– Что заслужил, ублюдок, – ее голос был холоден и ровен.
– Удавлю! – тучный мужчина попытался встать, но тут же пошатнулся и вновь упал на широкий зад, стремительно бледнея. Жизнь уходила из его тела вместе с фонтанирующей струей. Осознав вдруг серьезность положения, он прошептал:
– Лекаря.
Элао шагнула к нему, склонилась, глядя в расширившиеся зрачки агонизирующего:
– Уже поздно. Не поможет тебе целитель. Ты стоишь пред ликом самого Нергала8. Знаешь, что в такой момент нельзя лгать? Скажи, сколько ты заплатил моему отчиму?
– Два…
– Громче!
– Двадцать пять сиклей9, – он протянул трясущуюся руку к девушке, – я боюсь.
– Время бояться прошло. Умри, как мужчина. Тебя уже ждут внизу.
Словно влекомая чем-то, в комнату мягко скользнула соседская серая кошка и, слегка напрягшись, не обращая никакого внимания на хозяйку, уставилась на умирающего, будто ловя момент отделения души от плотской оболочки.
Глаза служителя храма Ану стремительно мутнели.
Убийца вдруг встряхнулась:
«Что это я? Он голосил так, что слышали все в округе. Сюда скоро прибегут».
Увидев, что до сих пор держит в руке обрубок мужской плоти, с омерзением отшвырнула его прочь.
Голова по-прежнему чистая, не замутненная эмоциями. Она соображала быстро и четко. Что взять с собой? Несмотря на жару, надела длинный хитон-накидку из тонкой шерсти, скрывающий все тело и голову (ее не должны узнать на улице), легкие сандалии. В тряпичную котомку сунула пару ячменных лепешек и, слегка поколебавшись – окровавленный стилет.
Уже направившись к двери, юная преступница вдруг решительно шагнула к вещам убитого и извлекла оттуда небольшой мешочек монет. Да, пожалуй, это сверхцинично, но по сравнению с уже совершенным, подобное – пустяк, а ей, судя по всему, предстоят черные дни и толика серебра лишней не будет.