Валькирия - стр. 8
– Вейде серьёзно мне помог, – признался Наран. – Он танцор и, как и я, считает, что танец изначально был не столько способом наслаждения и превознесения эстетики, сколько методом тренировки боевых навыков.
– И подобные мысли высказывает талах-ир?! – Санъяра обнаружила, что повысила голос и мысленно выругала себя. Катар-талах иногда рождались такими же импульсивными, как талах-ир, но если в касте художников эмоциональная чувствительность считалась достоинством и признаком таланта, то катар-талах, проявляющий излишнюю возбудимость, воспринимался как источник угрозы – и не без причин. Санъяра знала, что, несмотря на века мирного сосуществования, её каста вызывает опасения у талах-ар и страх у талах-ир. Конечно, не у всех, но идеи Серебряных Ласточек о том, что Песнь Смерти – это проклятье, и инстинкты воинов следует искоренить, родилась не вчера. Санъяра приучила себя не обращать внимания на испуганные взгляды, смотреть на них высока. «Сильный должен понимать свою ответственность и принимать слабости того, кто слабей», – так учили древние летописи, из числа тех, которые Санъяре так нравилось читать между занятиями. Но сейчас мысль о том, что она может напугать собеседника и оттолкнуть от себя, напугала и её саму. – Прости, – слишком быстро, и слишком нервно произнесла она, но Наран и не подумал реагировать на этот всплеск. Только мягко улыбнулся и посмотрел на неё так, как будто более сильным здесь был он, а вовсе не воительница.
– Его это привлекает как романтика, – пояснил он.
– А тебя? – снова слишком быстро спросила Санъяра, почувствовав, что они предельно близко к главному вопросу.
– Меня… – Наран вздохнул и задумчиво посмотрел перед собой. – Мне не нравится насилие. В этом я не отличаюсь от собратьев по крылу. Но в нём загадка. Тайна. Не в самом кровопролитии – здесь ответов хватает. Но есть грань, которую я не могу понять. И мне кажется, ответы на мои вопросы сокрыты там, в заветах Крылатых Предков. Я хотел бы лучше понять их смысл.
– Не понимаю, – призналась Санъяра.
– Не удивительно. Я ведь и сам понимаю не всё.
Санъяру необычайно порадовало, что он не стал тыкать её носом в то, что она катар, и ей от рождения не дано такое понимать.
– Однако, – продолжил Наран. – У меня есть гипотеза… Я думаю, чтобы понять объект исследования надо не просто разглядывать его, а проникнуть в суть. Если мы говорим о живом объекте – то стать им самим.
– И ты надеешься понять Крылатых Предков став Крылатым Предком?.. – растеряно спросила девушка.
– Ну, – Наран обернулся к ней и снова улыбнулся, но теперь уже как-то смущённо. – По крайней мере в той степени, в которой их может понять крылатый, рождённый в Короне Севера.
На несколько секунд Санъяра напрочь забыла о теме разговора, залюбовавшись тем, как играют отблески закатного солнца в его длинных, золотистых волосах. Наран не носил ни косы, ни заколок, но его простая причёска притягивала взгляд не хуже, чем самые изысканные головные уборы. Лёгкий ветерок трепал распущенные прядки и поняв, что эти движения гипнотизируют её, Санъяра резко тряхнула головой. «Да что ж это со мной?» – подумала девушка озадачено, и немного даже зло. Обычно Санъяре гораздо лучше удавалось владеть собой.
– А почему храм интересует вас?
Мягкий голос не только вырвал её из раздумий, но и поставил в тупик. Санъяра почувствовала, что смущается, причём гораздо сильнее чем утром, когда ей пришлось разгуливать обнажённой перед посторонними: сейчас Наран ждал, что она обнажит не только своё тело, но и душу.